№ 1 (92) 2013
А.Т. ЖАМАНКОЗОВА
ГЕРОЙ-БЕЗУМЕЦ В РОМАНЕ Б.ТЛЕГЕНОВА «ҚАРА ЖЕЛ»:
ОПЫТ ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКОГО ПОДХОДА http://www.enu.kz
In the article «Hero-modman» novel by B.Tlegenov «Black wind». The experience of hermetically approach the author revealed image of modman Zhuman. Hermetically analysis allowed to learn internal monologues of hero, to understand composition and meaning of text and synonymono numbers of works.
The particular role of details and landscope in this novel, understanding and philosophical interpretations of texte allowed to speak about an experience of hermetical analysis, as fruitful form of learning’s and undercounting meaning of novel
90-е годы ХХ столетия ознаменовались появлением удивительного по своей глубинной значимости и содержанию романа Бекежана Тлегенова «Қара жел» («Черный ветер» – А.Ж.). Тема Семипала-тинского ядерного полигона, заявленная в творчестве академика НАН РК Рымгали Нургали, была продолжена в романе Б.Тлегенова «Қара жел», вышедшем в 1990 году.
Композиция романа линейная, имеет две сюжетные линии, которые раскрываются через судьбы се- мей Жумана и Тусипа. Роман состоит из трех частей. Авторская речь перемежается с внутренней ре-чью главных героев, что создает многоголосье в романе. Трагические испытания выпадают на долю героев. У Жумана умирает мать и ее спешно, в тот же день хоронят солдаты. Читателя потрясает то, что Жуману не позволено проводить свою мать в последний путь согласно обычаю, и он вынужден подчиниться приказу военных гнать отару колхозных овец подальше от места испытания полигона. Жуман, испытавший горечь потери, безвинно наказанный спецслужбами КНБ, тяжело переживший расставание с родными местами, не смирившийся с тем, что на земле его предков построили полигон
и проводят испытания, сходит с ума. У Тусипа в страшных муках умирает единственная дочь, Мол-дир, которая оказалась в эпицентре ядерных испытаний.
Впервые в казахской литературе главным героем романа становится герой-безумец, причем Жуман выступает носителем основной идеи произведения. Здесь правомерно ставить вопрос о герменев- тическом прочтении образа, его понимании, интерпретации. Доктор филологических наук, профес-сор В.Е.Хализев пишет: «Интерпретация сопряжена с переводом высказывания на иной язык …, с его перекодировкой…Толкуемое явление как-то меняется, преображается; его второй, новый облик,
отличаясь от первого, исходного, оказывается одновременно и беднее и богаче его. Интерпретация – это избирательное и в то же время творческое (созидательное) владение высказыванием (текстом, произведением)» [1,108-109]. Становится совершенно очевидным, что Б.Тлегенов неслучайно делает своего героя сумасшедшим. Внешнее безумие Жумана контрастирует с разумностью его мыслей, его внутренние монологи оказывают неизгладимое впечатление на читателя. Писатель предлагает чита-телю самому дать оценку происходящему и познать истинный смысл чувств и мыслей героя через его размышления о трагедии народа, на земле которого работает ядерный полигон.
Благодаря истолкованию внутренней речи героя, читатель не воспринимает Жумана безумцем, напротив, становится очевидным, что сумасшедший Жуман единственный человек, трезво и здраво оценивший ситуацию и понимающий трагизм происходящего. Но для понимания этого читатель сам должен быть внутренне свободен, что называется духовно активной личностью. Безусловно, писа-тель расчитывает именно на такого читателя. Изображая то, что происходит в душе Жумана, автор расчитывает на то, что герой должен быть услышан читателем. Жуман должен быть понят теми, кому небезразлична судьба казахского народа и людей, которые испытали на себе разрушающую силу ядерного оружия. Безумец Жуман не является таковым в глазах автора и читателя. Он понят ими.
Поскольку понимание является «центральным понятием герменевтики» (В.Е.Хализев), а Б.Тлегенов вкладывает в речь своего героя мысли, которые понятны каждому, уместно говорить о герменевти-ческом аспекте прочтения образа. Понимание внутренних монологов Жумана делает возможным их истолкование, интерпретацию: «Құдайдың кең жері құрып қалғандай сынақтың орнын дәл осы араға – қалың жұрттың ортасына әкелудің қаншалық қажеті болды екен. Жақсы ма, жаман ба, ел емес пе еді, жұрт емес пе еді. Бұлары несі? Шырақ-ау, қалың елдің жағдайын ойламағандары қалай? Соншама жандарының ашымағаны ма? Осынша зорлық, қиянат жасау кімнің ғана ойына келді екен, кім осыған бұйрық берді екен?» [2, 92]. Риторические вопросы Жумана глубокомысленны. Пастух не понимает, как стало возможным размещение военного объекта на территории, где проживают ЛЮДИ. Почему
Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
при таком огромном количестве земли полигон расположился в его родном ауле? Герой не находит ответов на эти вопросы. Но мы понимаем, что в этом монологе заложен скрытый смысл. Через речь Жумана автор подводит нас к мысли, что казахи стали не просто жертвами, а участниками чудовищно-го эксперимента. То, что для Жумана было неосознанным, становится понятным далее, когда в романе врачи наблюдают за больными, облученными радиацией и докладывают центру результаты экспери-мента. На жителях Кайракты испытывается ядерное оружие. И Жуман это чувствует. Он думает и произносит то, что другие не хотят либо бояться говорить, внутренние монологи героя оказываются мудрее всех безмолвных героев произведения.
Понимание и истолкование монологов Жумана имеет несколько направлений. Здесь важным пред- ставляется вопрос о возрастном цензе читателя рассматриваемого произведения. Автор неслучайно все важные, на наш взгляд, мысли вкладывает в уста героя-безумца. Только зрелый читатель в состо-янии до конца осмыслить и понять то, что хотел донести до нас автор. Изображая созданный руками человека источник смерти всего живого, автор апеллирует к читателю определенного возраста, по-скольку трагические коллизии в романе глубже воспринимаются и понимаются людьми более зре-лого возраста.
С высоты прожитых лет человек острее и тоньше понимает ценность жизни и горечь искусственных преград и поражений. Только люди с большим жизненным опытом могут увидеть и прочувствовать трагизм Жумана, трагедию Семипалатинского ядерного полигона. К сожалению, в жизни много надуманного, лжеценного, искусственно созданного. Человека могут оболгать, окле-ветать, обвинить в том, что он и не совершал. Но увидеть очевидное, проникнуться болью героя и всерьез воспринять его мысли может, на наш взгляд, только зрелый читатель. Делая героя безумным, автор расчитывает именно на такого читателя, который сумеет понять монологи Жумана и правильно их интерпретировать. Для такого читателя все мысли героя понятны, поэтому так проникновенны и близки. Доктор филологических наук, профессор Д.Ысқақұлы пишет: «Ӛмірде адам түсіне бер-мейтін, түсінуі қиын нәрселер кӛп болады.
Оның басты себебі, қоғам құбылыстарын ұғынуға білім-тәжірибенің жете бермеуі екендігі белгілі. Адам ӛсе келе таным-түйсігі де, кӛңіл кӛкжиегі де кеңейіп, табиғаттың тылсым табиғатын тани түседі. Ал, осындай жағдай рухани ӛмірде, ғылымда да кездеседі. Бірақ, мұның себебі, табиғаты ӛзгешелеу. Мұнда белгілі бір шындықтың танылуына таным процесінің заңдылықтары емес, қолдан жасалынған тосқауыл жасайды.
Кеңес ӛкіметі кездерінде қазақ халқының рухани қазанын қайнатқан ақын – жазушылардың барлығы да бір ғана себеппен – ұлт жанашыры болғандықтан да руханияттан күшпен шеттетілді» [3, 302].
Обычный человек, пастух Жуман, не претендуя на монументальность образа и действий, дока-зывает простую человеческую истину, раскрывает потаенные уголки своей души и историю своей непростой жизни. То, что понятно Жуману, что тревожит его и волнует, не может быть не понято чи-тателем.
Сумасшедший Жуман оказывается одним из немногих героев, сохранившим в себе мораль-но- нравственные основы человеческой жизни. Писателю важно было показать, что происходит с лич-ностью в пограничной ситуации, когда она находится на грани жизни и смерти, какая мораль устоит перед сложившимися обстоятельствами. Российский культуролог и литературовед М.Н.Эпштейн пи-шет:
«Безумие – это язык, на котором культура говорит не менее выразительно, чем на языке разума. Безумие – это не отсуствие ума, а его потеря, т.е. третье, послеразумное состояние личности. В приро-де есть беззвучие, тишина, но молчание свойственно лишь говорящим. В природе есть неразумность, немыслие, но безумие свойственно лишь мыслящим и разумным. Безумие примерно так относится к уму, как молчание – к речи. ... О чем невозможно говорить, о том можно молчать, - именно потому, что молчать можно лишь о том, о чем можно и говорить. О чем можно мыслить, о том можно и безум-
ствовать» [4, 211].
Жуман не просто безумец. Это герой, который острее и раньше всех остальных персонажей романа понял неотвратимую катастрофичность надвигающейся на казахский народ трагедии. Бекежан Тлеге-нов использует очень мощный художественный прием, делая своего героя безумным. В сумасшествии Жумана заложен глубокий смысл, потому становится важным о чем «безумствует» герой романа? Ведь согласно теории М.Н.Эпштейна: «Как война есть продолжение политики иными средствами, так безумие есть жизнь ума, продолженная иными средствами» [4, 211]. «Жизнь ума» Жумана – голос разума, голос автора, голос казахов, измученных ядерными испытаниями. Внутренние монологи Жу-мана выявляют скрытый смысл повествования, расставляя акценты на концепции личности прежде всего, автору важно, как его герой переживает трагедию родной земли, как смог пронести любовь к ней и остаться при этом на прочных морально-нравственных позициях. Кандидат филологических наук, доцент Н.Т.Жұмаділова очень верно пишет: «Қазақтың кемел жазушысы Бекежан Тілегеновтің «Қара жел» романы осы бір трагедияны ӛзінің ӛзегіне арқау еткен. ...Келешекке, сана еркіндігіне,
32
азаттыққа кӛш түзеген туынды – «Қара жел» романы ХХ ғасырдың геноцидтік бағыттағы оқиғасы, қазақты ғана емес, адамзат баласын ауыр қасіретке ұшыратқан экологиялық апаттың табиғатын ашу-ды мақсат тұтқан» [5, 55-56].
Жуман – не просто герой. Это – думающий, переживающий, действующий герой. Внешнее без- умство не мешает Жуману решать сложные вопросы житейского бытия, такие очевидные и такие сложные. Насильственное уничтожение традиционного уклада жизни, высечение генетической па- мяти народа и его связи с родными местами, тоска и любовь, тревога за будущее родной земли, последствия испытаний на полигоне и техногенная катастрофа – вот далеко не полный перечень тем, поднимаемых Жуманом. Герой размышляет: «...Бүкіл жұртты елінен, жерінен бездіріп, атамекенінен айырып, тысқары қарай тықсырып тастағанда не ұтты. Бұл зонаны басқа жаққа, қу мекен, қу меди-енге, адам баласы аяқ баспаған ессіз жерге орнатуға болмады ма? Мұндай жан жайламаған ессіз жер, құдайға шүкір, елімізде жеткілікті еді ғой. Осынша қиянатпен, асыра сілтеп, ауыртпашылық орнатып зона құрудың қаншалық қажеті болды. Қайрақтыдан басқа жер құрып қалды ма. Осы бір шетте, жер түбінде жатқан шағын ауылға кеп тіреліп, сол жерге ғана қарап қалғаны қалай. Осы Қайрақты болма-са, бұл бомбасы құрғыр сыналмай қалатын ба еді?» [2, 92].
Размышления начинаются с боли героя о том, почему полигон расположили в селе Кайракты. За-чем народ разорвали с корнями, малой родиной? Далее Жуман размышляет в целом о том, где, воз-можно, следовало расположить полигон. Ответ однозначен: в место, где нет людей. Это свидетельст-вует о том, что герой не приемлет вообще ядерное оружие, интуитивно, на подсознательном уровне чувствуя возможные последствия и масштаб ядерной катастрофы. Такое сочетание тем определяет два плана внутреннего монолога персонажа – личностный (эмпирический) и обобщенный (философ-ский).
Эмпирический уровень прослеживается в судьбе героя, его личной трагедии; философский уровень в размышлениях героя о нависшей угрозе, о жизни всего казахского народа. Жуман готов отстаивать свою позицию, а вернее он начинает спор с неким собеседником или собеседниками, ко-торые противоречат ему. Почему он так уверен в своей правоте? Ответ мы находим в рассуждениях самого героя. Твердую убежденность и силы Жуману дает идея, а точнее высшая цель, во имя которой он готов страдать. Это – родина и будущее казахского народа. Обратим внимание на синонимические ряды, которые строит автор во внутреннем монологе Жумана: «Өз жеріне, өз еліне ие бола алмай...» (не быть хозяином своей земли, своей родины – А.Ж.) , «үйсіз, күйсіз...» (без дома, без имущества –
А.Ж.). И ответ героя: «Нағыз жетімдік..» (настоящее сиротство – А.Ж.). Параллельная связь построе-ния предложений усиливает трагизм происходящего и боль героя за судьбу народа, на родине которого запущена страшная машина смерти: «Анаңнан айырылғанда жатып жылайсың, қайғырасың, кӛнесің, кӛндігесің. Ал, кіндік кесіп, кір жуған туған жерден, мекеніңнен айырылсаң, оны қалай ұмытарсың, қалай естен шығарарсың. Елсіз, отансыз адам болушы ма еді. Отансыз қалған адам ең сорлы, ең бақытсыз жан емес пе» (разлучившись с матерью будешь безутешно плакать, страдать, смиришься. Но как забудешь землю, на которой капнула твоя первая кровь при разрезе пуповины? Как забудешь малую родину? Разве может быть человек без родины? Человек без родины самый несчастный, са-мый страдающий – А.Ж.).
Целиком этот монолог звучит так, причем смысловую нарузку в нем несет слово безумие. Жуман удивлен тем, что его называют безумным, а он видит и осознает очевидное, хочет объяснить это всем. Мир для Жумана (а в этом смысле он сливается с личностью автора) – это люди, это родина, которым он служит.
Это - его дело. Дело, которому служит герой, его боль и страдание, его наследие, завещанное потомкам:
«... Жұрт Жұман есі ауысқан жынды, әумесер дейді.
...Осының бәрін есі ауысқаннан жасап жүр ме екен. Бірақ, сорлы, бейшара жандар-ау, осының бәрі жалғыз маған ғана керек пе? Басқа жұрт неге жұмған аузын ашпайды, неге айтпайды? Неден қорқады? Кімнен жасқанады? Елім деп еңірегенде етегі толады, сол елдің болашағын ойламағандары несі? Бәрі менен асқан ақылды болғаны ма. ... Мен түсінгенді олар неге түсінгісі келмейді. Сонда тұған жерден мәңгі айырылғанымыз ба? Ойпырмай, одан артық бұл дүниеде қорлық, одан артық бақытсыздық бар дейсің бе? Ӛз жеріне, ӛз еліне ие бола алмай қалғаннан аянышты жағдай жоқ екен. Нағыз жетімдік де-ген осы емес пе. Үйсіз, күйсіз далада қалғанмен бірдей ғой. Анаңнан айырылғанда жатып жылайсың, қайғырасың, кӛнесің, кӛндігесің. Ал, кіндік кесіп, кір жуған туған жерден, мекеніңнен айырылсаң, оны қалай ұмытарсың, қалай естен шығарарсың. Елсіз, отансыз адам болушы ма еді. Отансыз қалған адам ең сорлы, ең бақытсыз жан емес пе» [2, 92].
Примечательно, что автор максимально использует функцию детали для усиления заявленной темы.
Так, в начале романа мы видим сцену гибели белого козленка. Военную машину, которая за-давила беспомощного козленка, следует понимать как грубую военную силу, за которой стоит чудо-вищное решение власти о запуске работы Семиполатинского ядерного полигона в населенном пункте.
Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
Гибель козленка – это начало гибели целого аула, разорванный аркан означает начало насильственного разрыва человека с родной землей, корнями. В романе читаем: «Тӛңірегіне қан шашыраған. ...жансыз лақтың басы былқ-сылқ етіп, денесі бүктетіле береді. Жерде ала шұбар жыландай ирелеңдеп, дар ағашының дұзақ бауындай иіріліп арқан жатты» [6, 8]. Эта деталь значима и знакова. Она ещѐ и на-чало события, ставшего отправной точкой сумасшествия Жумана.
Герменевтический анализ образа позволяет нам говорить о безумстве особого рода. Дилемма –
«жить в покорности» или «открыто го-ворить о происходящем зле» решается автором в пользу человечности и безумие для Жумана обладает трагической правотой.
Разрушенный после взрыва дом Армана, черный гроб Молдир, свежие могилы, черное небо, тучи, мертвое озеро, засыпанный песком колодец, брошенный опустевший аул, бесчисленное количество белых костей маралов в местности Киік-қырған (захоронение сайгаков – А.Ж.), часы в доме Тусипа, которые после каждого взрыва останавливаются, как бы говоря, что жизнь и время здесь останови-лись с момента открытия и работы ядерного полигона – выступают особыми знаками бытийного ха-рактера, вызывающими у читателя эмоциональную реакцию на события романа, помогая осознанию авторского послания. Эти знаки не соответствуют нормам, ценностям национального уклада казахов. Так, дом – это очаг, истоки, символ малой родины, его берегли, а он разрушен (дом Армана); никогда казахи не хоронили в гробу – Молдир захоронена в гробу, так как тело ее обуглено и сожжено радиоак-тивной волной; вода была источником жизни – в романе мертвое озеро, засыпанный песком колодец; марал, священное животное тюрков – в романе бесчисленное количество костей. Такой смысловой ряд антитез помогает понять не только причины безумия Жумана, но и философию национальной культуры, что открывает возможность для философского подхода герменевтики, который предполага-ет новое измерение человека в новом мире. Теперь становится актуальным вопрос о человеке понима-ющем.
Понимающим себя, окружающую реальность и другого человека. Знаки, деталь, риторические вопросы и риторические восклицания передают эмоциональную рефлексию автора, порождая, в свою очередь, эмоциональную отзывчивость читателя.
Особо обращает на себя внимание пейзаж в романе. Все герои романа не отделяют себя от мира, в котором живут. Поэтому пейзаж в произведении выполняет идейное значение. Он выступает само- стоятельным компонентом, раскрывающим трагические события и позволяющим сосредоточить вни- мание читателя на анализе переживания. Познание мира через отношения человека и природы высту- пает основополагающим в современном мире. Мы не можем противопоставлять человека и природу. Мы должны быть в гармонии с ней. Поэтому пейзаж в романе не только усиливает авторскую мысль, но и обладает смысловым фоном, заставляя читателя сопереживать, быть участником происходящих событий. Пейзаж обращается к мыслям, чувствам читателя, выступая единым целым произведения. Так, белый ковыль и теплый пейзаж сменяется черным ветром и черными тучами, плывущими со стороны полигона. Цветовая гамма романа глубоко символична. Белый цвет у казахов всегда означал добро, черный - зло. Поэтому неслучайно белый ковыль сменяется черным ветром. Черный ветер перемен означает «новую» жизнь, которую привнесла с собой техническая революция в мирную ка-захскую степь.
Это заложено и в названии романа «Қара жел» («Черный ветер» - А.Ж.). Особо пора-жает описание священной горы Дегелен. Гора Дегелен, ассоциировавшаяся у жителей Абралинского района с мудростью и величием степи, разрушена. Она стала похожа на беззубого, лысого старика, беспомощного и беззащитного. Б.Тлегенов пишет: «Әзер таныды. Бұрынғы тӛбесі тік биік тау жа-пырылып, тұс-тұстан қирап, ұшар басы мүжіліп, аласарып қалыпты. Шыңның орнындағы опыры-лып қалған тау жынысы тісінен айырылған кәрі шалдың езуіндей үңірейіп, ұсқыны кетіп, сойдиған қойтастар әр жерде шашылып, бой кӛрсетеді. Тау дейтін аты болмаса, тау сиқы кетіп қалған. Тастары шатынап, жырым-жырым болған» [2, 137]. Это описание поражает своей трагической реалистично-стью. Заставляет думать о будущем, испытывать сострадание и боль. Путь к такому пейзажу лежит не через объективное, т.е. научное, познание, оперирующее категориями, а через герменевтическое истолкование. Безумие происходящих событий, нетипичный для казахской степи пейзаж, нетипичные культурно-бытовые реалии делают оправданным появление в романе героя-безумца. Такое истолкова-ние заставляет уважать Жумана, верить ему, понимать его.
Итак, все внутренние монологи Жумана глубоко философичны. Мы можем выстроить тематиче-ский ряд его рассуждений: народ – родина – ядерный полигон – народная трагедия. Все это дает нам основание говорить о том, что в романе Б.Тлегенова «Қара жел» мы наблюдаем трагическую ситуа-цию, которая подчинила себе все. Она погубила жизни героев, оказалась могущественнее и сильнее добра.
Несправедливость и сила власти, бездушная машина истребления людей стали нормой жизни в зоне ядерного полигона. Но такое положение дел не может быть эталоном, образцом поведения. Из-
34
вестный казахский писатель М.Магауин пишет: «Жеке бір адамдардың жауыздығы, қатыгездігі емес, ӛзгеше ахуалдан туындаған ауыр жағдай. Рухтың езілуі, адамшылықтың аяққа басылуы. ...Ұлттық мінез. Ұлттық трагедияның бір тармағы. Қазақ үшін аруақтан қастерлі кім бар. Қазақ үшін ата-баба қабірі иесіз қалғаннан артық қандай ӛкініш, нала бар. ...Зорлық пен зұлматтың ӛзі табиғи енші, тиесілі тағдыр сияқты кӛрінеді» [7, 118, 121, 122]. Бесправие и невозможность изменить ситуацию, трагиче- ские страдания создают отрицание, неприятие данной ситуации. Вот почему Жуман изображен без- умцем. Внешнее безумие есть отрицание героем зла. Внутренняя речь Жумана – философия гуманиз-ма и добра. Доминантой безумия героя стала мания спасения родной земли, поэтому из трагического безумца он становится голосом автора.
Таким образом, герменевтический анализ образа позволяет правильно понять смысл романа и по- стичь внутреннюю, глубинную связь главного героя с общей идеей и настроем произведения. Эти-ческое освобождение за счет гибели здравомыслия раскрывает мудрость героя-безумца, его трагиче-скую правоту. Герменевтическое истолкование образа дало нам возможность интепретировать смысл романа на аналитическом и философском уровнях постижения действительности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хализев В.Е. Теория литературы. Учебник. – М.: Высшая школа, 2000. – 398 с.
2. Тілегенов Б. Қара жел // Жұлдыз. – 1990, № 4.
3. Ысқақұлы Д. Әдебиет айдынында. – Алматы: «Арыс» баспасы, 2009. – 320 б.
4. Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. – М.: Высшая школа, 2006. – 559 с.
5. Жұмаділова Н.Т. 1960-1990-жылдардағы қазақ романы. Оқу құралы. – Қарағанды: ҚарМУ баспасы, 2003.
– 69 б.
6. Тілегенов Б. Қара жел // Жұлдыз. – 1990, № 3.
7. Мағауин М. Зұлымдық шежіресі // Жұлдыз. – 2001, № 2.
Поступила в редакцию 10.10.2012.
35
