1
Н.У. Шаяхметов г.Астана, Казахстан НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ КАЗАХСТАНА В НАУЧНОМ
НАСЛЕДИИ Л.Н. ГУМИЛЕВА
В этом году научный мир отмечает 100-летие Льва Николаевича Гумилева, выдающегося русского ученого. Его личность и талант многогранны. Поэтому интеллектуальное наследие Л.Н.
Гумилева исследуется учеными с различных точек зрения и позиций. Изучение феномена Л.Н.
Гумилева является актуальным и для научного сообщества Казахстана.
Безусловно, центральным объектом его научных исследований является история древней Руси и России. Но он пришел к истории России со стороны востока, осмысливая историю русского народа в контексте славяно-тюрко-монгольской комплиментарности. Поэтому для нас он был и остается кочевниковедом, тюркологом и востоковедом.
В настоящее время российские, казахстанские и зарубежные ученые активно занимаются исследованием его удивительной биографии, оригинальной концепции этногенеза, теории пассионарности.
Для нас представляют интерес, в первую очередь, его труды, связанные с историей Казахстана. В чем заключается его заслуга в освещении проблем нашей истории?
В связи с постановкой данного вопроса, следует отметить, что важное место в его научных исследованиях занимали история и культура кочевых народов Великой степи, поэтому в них неизбежно в той или иной мере поднимались проблемы истории древнего и средневекового Казахстана. Поскольку история кочевых народов Великой степи - это составная часть истории Казахстана, его роль и вклад в изучении истории Казахстана, на наш взгляд, заключаются в следующем.
Во-первых, в центре научных исканий Л.Н. Гумилева стоял вопрос о необоснованности концепции европоцентризма по отношению к истории и культуре кочевых народов. Он выступал против европоцентристского утверждения о том, что кочевые народы не имели собственной культуры, государственности и истории.
В связи с этим, в своем труде «Хунну в Китае» он писал, что «XIX век оставил нам в наследство концепцию, согласно которой только оседлые народы создали прогрессивную цивилизацию, а в Центральной Азии будто бы царили либо застой, либо варварство и дикость.
Самое плохое в этой концепции было не то, что она неправильна, а то, что она предлагалась как достижение науки, не подлежащее критике». Развивая свою мысль далее, он отмечал: «чтобы заставить рутинеров задуматься, нужен был аргумент сильный, бесспорный и наглядный. Таким оказались предметы искусства из алтайских и монгольских курганов. Все попытки усмотреть в них вариации китайского, иранского или эллинского искусства оказались тщетными. Культура кочевников I тысячелетия до н.э. была самобытна. …Она, подобно европейской, индийской или китайской, переживала подъемы и упадки, т.е. находилась в развитии, а не в застое, как молчаливо предполагали некоторые европейские ученые» [1].
Стержневой концепцией всех его трудов является неизменное мнение о том, что кочевые народы имели свою уникальную культуру и государственность. Так, например, в книге
«Тысячелетие вокруг Каспия» выражая свою авторскую позицию отмечал, что «Степные народы Евразии, Русь и Туран имели свою культуру и традицию доблести и верности, не уступающую рыцарской Европе, мечтательной Индии и образованному Китаю. Разговоры о ―дикости‖
тюркских кочевников и ―отсталости‖ восточных славян хитрая выдумка дипломатов эпохи крестовых походов, уцелевшая до ΧΧ века как обывательская клевета» [2].
В то же время, во введении к своему фундаментальному труду «Древние тюрки» Л. Гумилев подчеркивал, что тюркские народы свою культуру смогли противопоставить культуре Китая, Ирана, Византии и Индии. «Эта особенная степная культура имела древние традиции и глубокие корни, но известна нам в значительно меньшей степени, чем культура оседлых стран», - отмечал ученый [3].
Научно опровергая теорию европоцентризма, Л. Гумилев обосновывает концепцию евразийского полицентризма. «Евразийский полицентризм предполагает, что таких центров много.- писал он.- «Европа - центр мира, но и Палестина – центр мира. Иберия и Китай - то же самое и т.д. Центров много» [4].
В связи с этим можно четко определить позицию Л.Н. Гумилева: культура и история каждого
2
народа уникальны, и нет обоснования делит этносы на полноценных и неполноценных или на культурных и бескультурных, так как каждый народ в своем развитии подчиняется одним и тем же закономерным явлениям этнических процессов. И по мнению ученого, истинная дружба народов возможна только при глубоком уважении к достоинству, чести, культуре, языку и истории каждого народа, широком общении между ними.
Во-вторых, Л.Н. Гумилев на базе обстоятельного анализа археологических, письменных, историко-культурных, этнологических и историко-географических источников обосновал существование государственности у кочевых народов. К осмыслению проблемы функционирования государственности кочевых народов, Л. Гумилев пришел через исследования этнополитической истории гуннов и тюрков.
В книге «История народов хунну» он писал: «Мы хотим разобраться, каким образом немногочисленный кочевой народ создал такую форму организации и культуру, которые позволили ему сохранять самостоятельность и самобытность на протяжении многих столетий, пока не потерпел окончательное поражение и не подвергся полному истреблению. В чем была сила этого народа и почему она иссякла? Кем были хунну для соседей и что они оставили потомкам? Найдя ответы на поставленные вопросы, мы тем самым правильно определим значение хуннов в истории человечества» [5].
Кроме того, ученый подчеркивал, что «археологические работы, проводимые в южной Сибири, Монголии и Средней Азии, ежегодно опровергают это мнение, и вскоре наступит время, когда мы сможем говорить об искусстве древних тюрок. Но еще более, чем материальная культура, поражают исследователя сложные формы общественного бытия и социальные институты тюрок: эль, удельно-лестничная система, иерархия чинов, военная дисциплина, дипломатия, а также наличие четко отработанного мировоззрения, противопоставляемого идеологическим системам соседних стран» [3. С. 3].
Л. Гумилев анализируя высказывания средневековых и современных авторов пришел к выводу, что «наиболее адекватным переводом термина «il» будет латинское «imperium» или русское «держава». Самоуправляющееся племя илем быть не могло» [6].
Таким образом, мнение европейских ученых об отсутствии государственности у кочевых народов, Л.Н. Гумилев считал беспочвенным.
В третьих, необходимо отметить, что вопросы происхождения казахского этноса тоже были важными в его трудах по этнической истории тюркских народов. Л.Н. Гумилев в своей лекции
«Происхождение казахского этноса», записанной Э. Дильмухамедовой в марте 1985 года, отметил, что происхождение казахского этноса непосредственно связано с этнической историей предшествующих тюркских народов. Возникновение этносов он рассматривает в тесной связи с природной средой, с кормящим ландшафтом. По этому поводу он писал: «Новый этнос возникает на стыке ландшафтов. Так обстояло дело и с казахским этносом, который возник на стыке степного, равнинного ландшафта и горного. Алтай, Тарбагатай, Тянь-Шань в сочетании с прилегающими равнинами – этот разнообразный ландшафт был местом, где зародился казахский этнос и откуда потом распространился на широкие, бескрайние степи Евразии, вплоть до Волги.
Казахи как этнос вышли из очень красивой, природно-богатой и благоустроенной страны» [7].
Интересны его суждения и по вопросам образования казахских жузов. По мнению Л.Н.
Гумилева, все три жуза были объединены между собой политическими и культурными связями, и это была наиболее удобная форма для мирного сосуществования кочевников в Степи.
Проблему образования казахских жузов он рассматривал в контексте всемирно-исторического процесса. «Если в ХІІ веке Степь должна была защищаться от мощного нажима из Китая и Хорезма, потому что хорезмийские гулямы истребляли кочевников самым безжалостным образом, - писал ученый.- и в этой ситуации необходимо было создавать сильную военную организацию во главе которой стояли ханы, то уже в XV веке и Средняя Азия оказалась в состоянии полного развала, и Китай, выгнавший монголов и перешедший под власть династии Мин, также не проявил достаточных воинских талантов, для того чтобы попытаться захватить Степь» [7. C. 17]
Следует особо подчеркнуть, что Л.Н. Гумилев продолжил традиции изучения этнической истории тюркских народов, в том числе и казахов. В 20-30 гг. ХХ века казахские историки, исследовавшие этническую историю казахского народа, С. Асфендияров, М. Тынышбаев, К.
Кеменгеров и многие другие были подвергнуты сталинской репрессии и расстреляны. А те, которые изучали историю и культуру Казахстана в 1940-50-х гг. - такие ученые, как Алькей Маргулан, Ермухан Бекмаханов и др.- подверглись гонениям, были заключены в тюрьмы.
3
Несмотря на это, в условиях сложной морально-психологической обстановки Л.Н. Гумилев продолжал свои комплексные исследования по истории, государственности, этнической истории, культуры кочевых народов. Поэтому, когда создавался искусственный вакуум в национальном самосознании казахского народа, его труды стали востребованы не только для широкого круга читателей, но и для научной общественности. Не без основания еще в далеком 1982 году Акселеу Сейдембек в своем автографе на подаренной Л.Н. Гумилеву книге «Күңгір-күңгір күмбездер»
писал такие слова: «...Я счастлив, что благодаря Вам, познал себя как частицу этноса».
В-четвертых, Л. Гумилев, по нашему мнению, обогатил методы и методологию исследования кочевых народов Великой степи, а, следовательно, и истории Казахстана. В то сложное время, когда в научной методологии, особенно в исторической науке, господствовала однобокая марксистко-ленинская концепция познания исторических процессов, он использовал неординарные, инновационные методы исследования.
В своих теоретико-методологических работах он доказывал эффективность способов интеграции знаний, синтеза методов исследования гуманитарных и естественных наук. По этому поводу он писал: «Когда наука (любая) накапливает большее количество сведений, нежели способна вместить обычная память, она вынуждена искать приемы и способы систематизации материала; в противном случае она захлебнется в неорганизованной информации. Дробление науки на все умножающееся число отдельных отраслей — не выход, так как координация их практически невозможна. Следовательно, надо искать способы интеграции знаний, т.е. принципы обобщения разрозненных сведений в системе» [8].
Действительно, тогда как применение в исторических исследованиях теории географического детерминизма и учет природно-географического фактора в развитии общества считалась вредной как буржуазная концепция, Л. Гумилев во всех своих работах широко использовал историко- географические методы. Он подчеркивал, что историю степных кочевников, народов Центральной Азии нельзя изучать без учета природно-географических факторов.
В заключение следует подчеркнуть, что на сегоднящний день теоретико-методологические труды по этнической истории тюркских народов Л.Н. Гумилева, хотя ряд его научных суждений и высказываний вызывают споры и дискуссию в научной среде, могут быть востребованы в решении актуальных проблем этнополитической истории древнего и средневекового Казахстана, в обосновании современного евразийства.
Список литературы
1 Гумилев Л.Н. Хунну в Китае // www.gumilevica.ru
2 Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия // www.gumilevica.ru 3 Гумилев Л.Н. Древние тюрки. - М. 1967.- С. 3
4 Гумилев Л.Н.Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М., 1993. С. 10, 27 5 Гумилев Л.Н.История народа хунну. В 2-х кн. Кн.1. М., 2002. С. 7-8
6 Зардыхан К. Взгляды Л Н. Гумилева на вопросы образования государственности у кочевых народов // www.google.ru
7 Гумилев Л.Н. Происхождение казахского этноса // Евразийство и Казахстан. Труды Евразийского научного форума: «Гумилевские чтения».- Астана: Изд-во ЕНУ, 2003.- Том 1.- 266 с.
(С. 16-17)
8 Древняя Русь и Кипчакская Степь в 945— 1225 гг. // Проблемы изучения и охраны памятников культуры Казахстана: Тезисы докладов и сообщений географической конференции. - Алма-Ата.
1980, с. 38-71.