РОЛЬ ХУДОЖЕСТВЕННО- ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ В
ОСМЫСЛЕНИИ КАЗАХСТАНА Л. МАРТЫНОВЫМ Оразбаева Наркес Серикбаевна Магистрант
Евразийского национального университета им. Л.Н.Гумилева, г. Астана Научный руководитель – Бейбытова Кульпаш Дайрабаевна
Преданность Леонида Мартынова теме Казахстана - это та черта, которая представляла его поэзию как истинно советскую, отвечая требованиям многонациональной политики, и в то же время расширяла общепринятые культурные рамки. Особенность творчества Мартынова заключается в том, что интерес к другой стране, к Казахстану,
94
формировал сознание поэта, особое восприятие мира, отображенное в поэзии путем использования нестандартных художественно-изобразительных средств.
Воспринимая литературу как хранилище национальных ценностей, мы будем говорить не только о литературных, но и о культурных, геополитических, этнических взаимосвязях между Россией и Казахстаном, рассмотренных через призму лирики Мартынова. Это особая ритмика, построение и образность мартыновского стиха, а также те моменты, которые на сегодняшний день являются важнейшими точками соприкосновения русской и казахской литератур - граница между Европой и Азией, метафорически представленная как слияние двух культурных пластов, граница между прошлым и будущим как рубеж миров.
По словам Поварцова С.Н., все явления или предметы Мартынов выражал в
«сложнейшем художественном преломлении», потому что «поверхностные аналогии…
снижали поэтическую и эстетическую значимость произведения» [1, 130]. Это высказывание касается многослойных и сложные метафор, характерных для поэтики Мартынова.
В новелле «Лик ликбеза» казахская девушка, ликвидатор безграмотности, стала хранительницей не только очага, но и целого периода в жизни казахского народа. В еѐ косы были вплетены ленты с монетами разных стран, показывавшими, какие народы и когда проходили через эту степь. Разложив метафору «лик ликбеза», мы получаем следующие значения: 1) метафора, принадлежащая к понятию «ликвидация безграмотности»; 2) образ героини: «девушка, имя которой ликбез»; 3) образ казахских степей, раскрытый монетами:
«…в этом девичьем лице я вижу доподлинный лик степи»; 4) аллитерация букв «л» и «к», повтор целых слогов связывает слова «лик» и «ликбез» не только внутренне, но и внешне, по звучанию. Особенно это подчеркивается в последней фразе «Лик Ликбеза не безлик!» [2, т.3, 233].
Игра слов является важным художественным элементов в поэтике произведений Мартынова. Например: «Так я узнал, что значит это с юных лет моих кружившееся вокруг меня слово ―айналайн‖» [2, т.3, 240]. Слово «айналайн» с казахского языка буквально переводится как «кружусь вокруг тебя», и в данном случае поэт усилил значение этого слова использованием буквального значения.
В стихотворении «Маркиз и матрос» упоминается город Акмола: «город, пушной, как горб верблюжий». Это сравнение очень близко сознанию степного человека. Именно так, через многослойные и глубокие метафоры и аналогии, отражает Мартынов-философ свой интерес к Казахстану в литературе.
Чтобы проанализировать особенности ритмики в произведениях Мартынова, приведем строки из стихотворения «Я брежу только тем…»
Я рос В пределах жуткой зимней стужи
И слѐзных вѐсен.
Это был Восток… [2, т.2, 7]
Художественные приѐмы, используемые в этой строке, употребляются для создания образа степи. Например, аллитерация в словах «жуткая зимняя стужа». Повторение звонких согласных «ж» и «з» и длинная строка дают ясное представление о длительной, морозной, вьюжной степи. Этой строке противопоставляется следующая строка; она короткая, что соответствует длине этого времени года, т.е. весны, в степи. Также использована звукопись:
аллитерация в словах «слѐзные вѐсны» и повтор гласной «ѐ», которая смягчает стоящие впереди согласные. В строке употреблен эпитет «слѐзные»: во-первых, потому, что весной начинает таять снег, во-вторых, это слѐзы самих людей, для которых весна – самый трудный период, когда нужно ухаживать за скотом и находить новые пастбища. Таким образом, разнообразный характер степи выявляется благодаря четкой звукописи и особенностям построения стихотворения: длина строки характеризует определенное время года.
Это можно подтвердить исследованием Е.Эткинда «Медленное слово ―медленно‖» и
«Быстрое слово ―быстро‖», где отмечено, что «длина и звучание слова медленно теперь
95
выражают идею медленности» [3, 163], хотя стилистически это слово является нейтральным.
В доказательство он приводит стихотворение Пушкина «Осень»:
Огонь опять горит – то яркий свет лиет, То тлеет медленно, - а я пред ним читаю…
Первая строчка быстрая, бодрая; она состоит из коротких слов, и «это придает каждому слову порывистую звуковую энергию». И внезапно это бодрое ритмическое движение быстро меняется: появляется длинное трехсложное слово, и «это замедляет движение стиха, оно словно гаснет – так, как гаснет еле тлеющий огонь в камельке» [3, 163].
Аналогично здесь: строки явно противопоставлены, но у Мартынова это противопоставление усилено разным количеством слогов, которое равно 9 и 5 во второй и третьей строках соответственно. По словам Ю.М.Лотмана, «Ритм в стихе является смыслоразличающим элементом, причем, входя в ритмическую структуру, смыслоразличительный характер приобретают и те языковые элементы, которые в обычном употреблении его не имеют. Важно и другое: стиховая структура выявляет не просто новые оттенки значений слов – она вскрывает диалектику понятий, ту внутреннюю противоречивость явлений жизни и языка, для обозначения которых обычный язык не имеет специальных средств» [4, 45-46].
Особое своеобразие художественно-изобразительные средства получают в описании природы Казахстана.
Интересно восприятие Мартыновым степной грозы с «добродушным, но грозным рычанием»: «И, обернувшись, я увидел, что над горной вершиной, вероятно Синюхой, творится целая фантасмагория. Над этой вершиной, показавшейся мне сперва похожей на казахскую девочку, - в пышной лисьей шапке пронизанных солнечными лучами облаков, а потом, с переменой освещения, на казахскую невесту, в коническом головном уборе с отделкой из серебра, жемчуга и кораллов, - над этой вершиной сформировалась гроза! Гроза не грозная, не грузная, не тяжелая, а, можно сказать, солнцеобразная и веселая, словом, цветная, разноцветная летняя грозочка, рокотом которой и провожали меня Кокчетау, даже и не довольные, что я ухожу». [2, т.3, с.248]
Во-первых, здесь явная нисходящая градация к описанию грозы, правдоподобная для переменчивого климата казахстанских степей: фантасмагория – гроза – не грозная – не грузная – не тяжелая – солнцеобразная – веселая – цветная – разноцветная летняя грозочка.
Во-вторых, обилие метафор и эпитетов к слову «гроза»: грозная, грузная, тяжелая, солнцеобразная, веселая. Олицетворения: горы Кокчетау «провожали», «не довольны».
В-третьих, используется яркая аллитерация: гроза, грозная, грузная, солнцеобразная, цветная, разноцветная, грозочка, рокотом. Такая звукопись соответствуют приведенной выше градации, звуки словно стихают благодаря появлению звука «ц» среди громких, звонких согласных: грз-грз-грз-црз-ц-рзц.
В целом, такое восприятие природы отображает мировоззрение Мартынова, близкое казахскому народу. Дело не только в том, что гроза показалась ему похожей на казахскую девочку, сколько в доказательстве этим того, насколько он знает казахский быт, включая национальную одежду: «конический головной убор с отделкой из серебра, жемчуга и кораллов». Именно в таких подробностях, о которых надо хорошо знать, привиделось ему сочетание облаков и солнечных лучей!
Рассмотрим подробно параллели Европа-Азия и связь между прошлым, настоящим и будущим, которые представлены сложными метафорами. Грани между континентами, эпохами, временем особо тонко чувствовалась поэтом как граница, на которой соприкасаются культуры, смешиваются народы.
В новелле «Дорога к Лукоморью» есть такие строки: «Я как-то особенно ощутил взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего. Порой мне казалось, что прошлое я сжимаю руками, как меч и щит <…> Я ощущал прошлое на вкус, цвет и запах. Я чувствовал, что надо выразить все эти ощущения, осознать их творчески и в конце концов таким образом
96
освободиться от них, чтобы вернуться к современности… И тогда я решительно взялся за поэмы» [2, т.3].
Действительно, в период своего раннего творчества Мартынов писал много исторических поэм: «Правдивая история об Увенькае», «Рассказ о русском инженере»,
«Искатель рая» (поэмы, связанные с темой Казахстана) и др.. И только пройдя этот этап творчества, осознав прошлое не только своей страны, но и других стран, и связав прошлое с настоящим, он смог писать стихи «о современности, о сегодняшнем дне, преображающемся в день грядущий» [2, т.3]. Чувство истории – характерное свойство поэтики Мартынова.
Он даѐт в своих стихах новое ощущение истории и прогресса. С. Залыгин отметил присутствие во всех исторических произведений Мартынова дополнительного действующего лица – современности [5].
Например, проанализируем метафору «воздушные фрегаты», которая является постоянной у Мартынова.
Померк багряный свет заката, Громада туч росла вдали, Когда воздушные фрегаты
Над самым городом прошли [2, т.1, 18].
В буквальном смысле это мираж, возникший над современным городом. В более сложном понимании эту метафору следует понимать как память степи, ее историю, в том числе – осознание степи как дна древнего моря. Если вспомнить, что Мартынов дал такое название всему сборнику своих новелл, то можно сказать, что эта метафора воплощает для него все образы прошлого, которые встают в его памяти, как призрачные миражи.
Говоря далее о континентальных и временных границах, мы не будем отдельно анализировать каждую проблему, так как в представлении Мартынова эти важнейшие парадигмы пересекаются в одной точке на территории (в географическом и культурном понимании) Сибири и Казахстана.
Вот как описывает свою беседу с Мартыновым Марк Юдалевич, русский поэт:
«- Вот здесь, на этом мосту, - рассказал поэт [Мартынов], - я видел однажды, как встретились Азия с Европой - пропылѐнный на степных дорогах двугорбый верблюд и новенькая сверкающая эмка. - Чуть помолчав, добавил: - Верблюд и автомобиль с интересом оглядели друг друга…» [6].
Вряд ли поэт имел в виду, как отметил М. Юдалевич, «только географическое положение Омска, который стоял на пути в Сибирь из Европейской России, и в то же время ощущал дыхание сопредельных казахских степей». Мартынов использовал целую цепочку метафор: верблюд - Азия - история, автомобиль - Европа – прогресс. Значение - невозможен прогресс без истории и развитие двух континентов друг без друга. Сравнение Европы и Азии – это постоянная метафора, принадлежащая поэтике Мартынова.
Из новеллы «Семейные предания»: «… под гром первой русской революции и родился я – на рубеже двух миров – старого и нового, каждый из которых предъявлял на меня свои права. <…> Я рос на бревенчато-кирпичной границе старого церковно-банного, кошмяно-юртового, пыльного, ковыльного старого мира и – железнодорожного, пароходного, пакгаузно-элеваторного, велосипедно-аэропланного и телефонно- пишущемашинного нового мира, отдавая решительное предпочтение последнему» [2, т.3, 23].
Как видим, рубеж миров для поэта – это соприкосновение культур славянской (церковно-банный мир) и тюркской (кошмяно-юртовой) с новым «железнодорожным»
миром. Даже сама граница названа «бревенчато-кирпичной». Названия строительных материалов приобретают сложную метафоричность: бревенчатый – материал для строительства избы – старая Русь; кирпичный – новый в то время для повседневного строительства материал – Европа.
Поэт глубоко осознавал соприкосновение разных культурных миров на всех уровнях:
территориальном (Восток и Запад), культурном (традиционная Азия и «новая» Европа),
97
национальном (европейцы и тюрки), религиозном (церковная Русь и советский атеизм), техногенном («ковыльный» старый мир и «железнодорожный» новый).
Все вышесказанное об особенностях поэтики Мартынова можно обобщить словами Е. Винокурова: «Леонид Мартынов понимает свою задачу поэта как задачу прозревания сущности вещей, тайных взаимосвязей явлений». Поэта интересует не сам факт, а
«философия факта, его смысл, его место в ряду других бесконечных фактов. <...> Леонид Мартынов глубок, человечен. Сохраняя всюду внешнюю необычность, метафорическое богатство, формальную дерзость, поэт не отрывается от интеллектуальных и моральных ценностей, как иногда бывает с некоторыми внешне эффектными стихотворцами» [7].
Таким образом, рассмотренные метафоры, эпитеты, игра слов сочетаются с особенностями внешнего построения стиха: ритмикой, соответствующей задачам стихотворения, и четкой звукописью, создающей определенное настроение. То есть в поэтике интерес Мартынова к Казахстану проявляется через своеобразные художественно-изобразительные средства, помогающие ему осмыслить страну и отразить свое восприятие окружающего мира.
Литература
1. Поварцов С. Н. Неизвестная страница творческой биографии Леонида Мартынова //
http://museum.omskelekom.ru/
2. Мартынов Л.Н. Собрание сочинений в 3-х томах - М.: Художественная литература, 1977.
3. Эткинд Е. Разговор о стихах – М.: Детская литература, 1970. – 239 с.
4. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. – Л.: Просвещение, 1972. – 271 с.
5. Залыгин С. Поэт. // Литературное обозрение, 1984, №7
6. Дементьев В.В. Леонид Мартынов: Поэт и время - М.: Советский писатель, 1971. – 184 с.
7. Винокуров Е.М. Метафоры: Новые стихи.- М.: Советский писатель, 1972.- 126 с.