Каиржанов Е.И. «К вопросу о методологии познания объекта преступления» в монографии «Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения», Алматы, 2009. – 60 с.
Коллективная монография «Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения»
основана на материалах Международного научно-практического семинара, посвященного исследованию вопросов совершенствования системы уголовно-правового регулирования и проходившего 24 – 25 января 2009 года в г.Кустанай, в котором приняли участие ведущие казахстанские и российские специалисты, выступившие авторами издания.
В качестве одной из интересных тем для обсуждения выступает статья «К вопросу о методологии познания объекта преступления». В том, что вопрос непосредственного объекта имеет ряд проблемных аспектов Елеген Изтлеуович убедился в бытность аспирантом профессора Булатова С.Я.
Указывая на важнейшие принципы уголовного права, такие как индивидуализация уголовной ответственности и наказания, привлечение к уголовной ответственности только за уголовно-наказуемые деяния, которые автор статьи связывает с реализацией сложного и двуединого процесса квалификации преступления, Каиржанов Е.И. обращает внимание на роль и назначение объекта преступления и акцентирует на следующем: объект не всегда имеет ярко очерченные границы, т.е. не всегда четко указывается законодателем в диспозиции уголовно-правовой нормы.
К тому же определить роль данного элемента состава преступления можно только при рассмотрении его во взаимосвязи с другими элементами. Очевиден тот факт, что без объекта невозможно ни само общественно опасное деяние, ни определение степени его общественной опасности. Хотя такое утверждение в большей или меньшей степени применимо и к другим элементам состава преступления, по мнению Каиржанова Е.И. объект преступления является таким элементом состава, наличие которого в значительной степени предопределяет саму возможность преступного посягательства на него:
цель, содержание субъективной стороны и характер конкретных действий виновного, вредные последствия и даже опасность личности субъекта преступления.1
Подобная решающая роль объекта преступления в свое время еще была отмечена К. Марксом в работе «Дебаты по поводу закона о краже
1 Каиржанов Е.И. «К вопросу о методологии познания объекта преступления» в монографии «Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения», Алматы, 2009. – 60 с.
леса»2, по мнению которого одно отсутствие объекта преступного посягательства устраняет возможность говорить о преступлении.
Однако познание объекта преступления как общественного отношения только начало изучения проблемы.
Справедливо указывает автор, что, сохраняя относительную солидарность ученые-юристы при определении непосредственного объекта как конкретного общественного отношения, на которое непосредственно посягает преступление, никто из них не дает вразумительного ответа на вопрос об отличии такого конкретного общественного отношения от другого конкретного общественного отношения и от родственных отношений.
По мнению Каиржанова Е.И. вся путаница в трактовке конкретного объекта преступления происходит из-за неверного понимания и использования категорий диалектики «общего, особенного, отдельного».
Главное заблуждение состоит в том, что под непосредственным объектом преступления многие авторы хотят видеть «единичное», но при этом применяют категорию «отдельного». Между тем, отдельное не есть единичное. Всеобщее, особенное и отдельное являются лишь формами движения человеческих понятий, в которых отражается объективный мир, т.е. это абстракция.3 При этом, автор отмечает, что единичное – это реальное внешнее проявление отдельного, и оно определяется и устанавливается всегда по конкретному случаю реальной жизни.
Соглашаясь с правильностью общепризнанного утверждения о том, что все преступления нарушают в конечном итоге именно общественные отношения (заслуга в распространении понятия
«общественное отношении» по праву принадлежит К.Марксу, который самого человека определял через эту категорию как совокупность,
«ансамбль» общественных отношений), Каиржанов Е.И. указывает на тот факт, что применительно к объекту преступления в реальности, речь идет, прежде всего, об определенном социальном субъекте, под которым может выступать человечество в целом, либо определенное общество, либо государство или их содружество, либо коллектив людей, либо, наконец, конкретное лицо.
По мнению автора, интерес именно таких социальных субъектов – основное и конкретное содержание, суть объекта любого преступного посягательства. Однако, в теории уголовного права, в законодательной практике не всегда это последовательно отражается, и признается
«попутно». Такое положение и определяет не совсем идеальное состояние Особенной части уголовных кодексов стран СНГ.
2 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., Т.1, с. 122.
3 Каиржанов Е.И. «К вопросу о методологии познания объекта преступления» в монографии «Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения», Алматы, 2009, с.
61.
Так не всегда последовательна позиция законодателя в оценке общественной опасности групп преступлений, о чем может свидетельствовать расположение воинских преступлений, экологических преступлений, объектом которых выступают внешняя и экологическая безопасность, которая давно перестала уже быть внутригосударственной проблемой, в числе последних глав уголовного кодекса.
Кроме того, названия глав не всегда с точностью указывают на объект преступного посягательства. Так, Каиржанов Е.И. задается вопросом: против кого или чего направлены «транспортные преступления» и чем является в этих преступлениях транспорт?
Проведя сравнительный анализ уголовного законодательства стран СНГ по систематизации норм Особенной части, профессор приходит к выводу, что ближе к истине в целом Уголовный кодекс Российской Федерации: почти во всех разделах указывается против кого или чего направлены те или иные преступления, хотя и российский законодатель не совсем правильно оценил преступления против мира и безопасности человечества, поместив их в последней главе уголовного кодекса, тогда как законодатель Беларуси, Латвии и Польши, оказался на более верном пути, посвятив данным преступлениям первые разделы своих уголовных законов.
Следовательно, систематизация норм Особенной части уголовного кодекса должна исходить из особенностей социального субъекта и характера его интересов.
Однако, существует некоторая степень лукавства, в том, что в современных условиях при систематизации уголовно-правовых норм общепризнанно верховенство интересов личности над более глобальными интересами. Автор приводит интересную аллегорию, согласно которой планета Земля не подчиняется воле человека, а, со времен своего появления и зарождения из пыли, поклоняется только Солнцу, которая, являясь центром одной из миллионов галактик, поклоняется в свою очередь Вселенной. Таким образом, демонстрируется вся ничтожность индивидуального интереса перед нечто глобальным и емким.
Ставится вопрос о необходимости признания верховенства интересов сначала общества, затем государства и только потом интересов личности. По мнению Каиржанова Е.И. уголовный закон должен сначала защищать общие, совокупные интересы всего общества людей (фундамент общества), затем интересы государства, поскольку последнее – олицетворение интересов всех граждан того же государства. Интересы же индивида всегда зависимы от интересов общества и государства. «Не зря же утверждаем, что общим объектом всех преступлений выступает совокупность всех общественных отношений, а родовым объектом – специальная группа общественных отношений в той или иной области
человеческой жизни. Но вот при постановке под охрану этих ценностей ставим вопрос наоборот.»4
Таким образом, целесообразно и логично при построении Особенной части уголовного кодекса любого государства исходить из уровня ценности объекта защиты (общих интересов всего человечества), той или иной социально-экономической формации, затем того или иного конкретного государства, только потом интересов человека и гражданина.
Не смотря на парадоксальность такой постановки проблемы, в современных условиях она реальна.
Автором также поднимается вопрос определения категории
«интерес». Отмечается, что наибольший вклад в раскрытие этой категории внесли такие общественные науки как психология, философия, общая социология, экономическая теория. Их выводы имеют большое методологическое значение для раскрытия понятия и сущности данной категории. Не отрицая субъективно-психологического понимания интереса как познавательного начала в психике и деятельности людей, Каиржанов Е.И. отмечает правовое содержание и соответствующую форму рассматриваемого понятия.
Чхиквадзе В.М. правильно указывал, что понятие «интерес» имеет значение не только для раскрытия сущности права, но и природы правового регулирования. Он писал: «Право действует не только через сознание и волю, но и через такие побудительные силы общественной психологии, как цели, идеи, принципы, чувства, желания, настроения.
Материальные интересы играют решающую роль в возникновении и содержании политических и духовных интересов. Политические же интересы являются концентрированным выражением интересов экономических. Коренные политические интересы – это интересы господствующего класса, который держит в своих руках управление делами государства и общества. Вот почему важно раскрыть место и значение интересов, их классификацию и связь с правом, с проблемой правового регулирования»5.
В юридической литературе данная категория в большей степени разработана в общей теории права, в гражданском и гражданско- процессуальном праве. Однако и уголовное право оперирует данным понятием. Именно через данную категорию можно и нужно изучить и определить некоторые закономерности сочетания либо слияния и противоречия различных интересов. А это в свою очередь, по мнению автора статьи, позволит разработать проблему соотношения истинных и
4 Каиржанов Е.И. «К вопросу о методологии познания объекта преступления» в монографии «Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения», Алматы, 2009, с.
63.
5 Чхиквадзе В.М. Государство, демократия, законность: Ленинские идеи и современность. М., 1967, с.
298.
мнимых интересов людей как объектов уголовно-правовой охраны. С другой стороны, интерес служит важным инструментом для установления причин и условий, порождающих в обществе правонарушения и преступления, а также для разработки и внедрения в жизнь мер их предупреждения и пресечения.6
Перед криминологами в их творческом содружестве с представителями других общественных наук стоят важные и сложные задачи по всестороннему изучению причин и условий формирования у некоторых членов общества ложных интересов и разработке комплексных мер их расформирования.
Идеальная цель общества и государства – благоприятное, наиболее приемлемое, оптимальное сочетание интересов общества, государства, людей и отдельной личности. Но на этом пути немало противоречий и конфликтов. Одно из их проявлений – преступность.7
Гармония интересов остается мечтой человеческого общества. А борьба интересов – источник преступного поведения преступности в целом. Поэтому проблема гармонии и дисгармонии интересов в изучении и предупреждении преступности обретает свою актуальность.
Подводя итоги, Каиржанов Е.И. отмечает некую историческую последовательность концепций теории объекта преступления.
Первым возникло учение об объекте преступления как
«субъективном праве». Развитие данной теории привело к тому, что во взглядах ряда ученых субъективные права превращались в права самого лица. Наиболее последовательно идеи отражены в трудах Фейербаха и Спасовича.
Следующая теория – теория «нормы права», где объектом охраны выступает закон. Привело к формально юридическому определению объекта преступления как «запрещенность» того или иного деяния.
По мнению же Каиржанова Е.И., наиболее глубоко разработанной и довольно привлекательной оказалась теория «правового блага».
Таганцев Н.С., подвергая уточнению классическую теорию объекта преступления как «субъективное право» указывал, что «причинение вреда обладателю реального права составляет только средство, а не сущность преступления, так как преступление нарушает не что иное, как неприкосновенность «юридического порядка», а потому от него прежде и всегда страдает само государство как охранитель господства права»8. По его мнению, преступление – деяние, которое посягает на правовую норму в ее реальном бытии. Отсюда, объектом преступления является норма
6 Каиржанов Е.И. «К вопросу о методологии познания объекта преступления» в монографии «Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения», Алматы, 2009, с.
65.
7 Сабикенов С.Н. Право и социальные интересы. Алма-Ата, 1986.
8 Курс русского уголовного права, часть Общая, книга 1, 1887 год. С. 176.
права или заповедь, нашедшая свое выражение во всем входящем в сферу субъективных прав.
Фойницкий И.Я. утверждал, что каждое преступление имеет два объекта: отдаленный и ближайший, посредственный и непосредственный.
При этом отдаленный объект это сама заповедь, а ближайший – это отношение, которое ограждается данной заповедью. Но под отношением им понимается вовсе не общественное отношение в современном понимании, а лишь то, как должно вести себя в то или иное лицо в соответствии с требованиями уголовно-правовых норм.
Белогриц – Котляровский Л.С. писал, что объектом преступления с формальной стороны является норма права, а с материальной те жизненные блага, которые охраняются нормой права.9 Хотя он был близок к цели и в свете теории «правового блага» сделал значительный шаг вперед, к сожалению, он не раскрывает и даже не пытается раскрыть содержание ни нормы, ни благ, не говоря уже о соотношении таковых с понятием и сущностью преступления в условиях конкретной исторической формации.10
На базе марксистской социологии возникла теория объекта как
«общественного отношения». Впервые в систематизированном виде проблема общественных отношений как объект преступления получила освещение в специальной фундаментальной монографии Никифорова Б.С.
«Объект преступления по советскому уголовному праву» (Москва, 1960 г.). глубокая теоретическая разработка понятия общественного отношения как объекта уголовно-правовой охраны дается также в трудах Пионтковского А.А., Трайнина А.Н., Брайнина Я.М., Дурманова Н.Д., Загородникова Н.И., Гельфера М.А. и ряда других авторов. Рассмотрение общественного отношения как общего основания для определения объекта преступления не может вызвать каких-либо принципиальных возражений.
Оно основано на марксистско-ленинском понимании личности и общества, следовательно, по мнению Каиржанова Е.И., такая концепция может быть общеметодологической базой, на которой может быть построено всякое уточнение и конкретизация объекта уголовно-правовой охраны. Однако, сама структура или состав общественного отношения все еще остаются не до конца раскрытыми и потому вызывают иногда определенные сомнения. По мнению Наумова А.В. теория объекта преступления как общественного отношения «срабатывает» не всегда, и, следовательно, не может быть признана универсальной теорией. Но об этом в свое время еще предупреждал Трайнин А.Н., когда писал, что с
9 Учебник русского уголовного права, Ч. Общая и Особенная, 1903.
10 Каиржанов Е.И. «К вопросу о методологии познания объекта преступления» в монографии
«Уголовное правопонимание на современном этапе: методологические аспекты правоприменения», Алматы, 2009, с. 71.
признания общественных отношений объектом преступления изучение вопроса только начинается.
Всякие недоразумения снимаются при использовании к классификации объектов преступления более конкретного выражения общественных отношений – интереса. При этом Каиржанов Е.И. подробно рассматривает ситуации, когда понимание интереса играет важную роль в более конкретном представлении не только понятий общего и родового, но и непосредственного объекта преступления.
Не менее важной проблемой остается и надлежащая постановка объекта охраны под защиту закона через конкретную уголовно-правовую норму или нормы. Но это уже другая проблема, проблема законодательной техники или технологии обеспечения защиты объекта. К сожалению, этот аспект не стал еще достойным предметом специального исследования в теории уголовного права.
Принципиальное определение объекта преступления, является лишь одной, но главной, отправной или магистральной стороной проблемы, по мнению автора статьи. И в работе «К вопросу о методологии познания объекта преступления» поставлены и рассмотрены не все аспекты столь обширной и весьма сложной проблемы как надлежащее уголовное правопонимание относительно объекта преступления, а лишь ее отдельные, но вместе с тем, главные аспекты, имеющие непосредственное отношение к формированию единообразного понимания объекта в теории и практике уголовного законодательства.
Сейпишева А.Ю., старший преподаватель кафедры уголовно-правовых дисциплин ЕНУ им. Л.Н. Гумилева
