Основные концепты социологии повседневности
Калдыбаева Ольга Владимировна ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, кафедра социологии
PhD социологии, старший преподаватель
В социальной науке имеется значительный опыт изучения повседневности, в основном в русле аналитической философии и социальной феноменологии, и все же конвенциональной концепции повседневности в социологии пока нет.
Сегодня переведенными на русский язык и, судя по интенсивности цитирования, востребованными оказались теоретики, уделяющие первоочередное внимание именно повседневным взаимодействиям, обыденным рутинным практикам. Это работы и идеи А.Шюца, П.Бурдье, Г.Гарфинкеля, И.Гофмана, Э.Гидденса, основными концептами социологии повседневности у которых выступают концепты практики, повседневного взаимодействия, фреймов, повседневного мира.
И.Т.Касавин и С.А.Щавелев в работе «Анализ повседневности»
предприняли анализ дефиниций повседневности. Авторы рассматривают повседневность в качестве социологического феномена, психологический, социально-антропологический ракурс повседневности, повседневность в методологическом плане, философский взгляд на повседневность. Так, И.Т.Касавин и С.А. Щавелев выделяют два подхода к определению повседневности: онтологический и психолого-эпистемологический. Согласно первому, который иначе называется как телесно-поведенческий, предметно- вещный, деятельностно-событийный, отличительными характеристиками повседневности являются: необходимость для каждого человека, повторяемость, доходящая до цикличности, замкнутость типичных пространств повседневности, консервативность, устойчивость, усредненность, массовидность и отнесенность к частной жизни. Психолого- эпистемологический подход отражает субъективные измерения по сути тех же самых отличительных характеристик повседневности. Повседневное рассматривается как нечто обязательное, постоянное, предсказуемое, узнаваемое, понятное, совершаемое полу- или даже вовсе бессознательно.
Самые разнообразные исследования объединяются вокруг проблем обыденной жизни, и поэтому мы можем говорить о глубинном интересе к повседневности. Существенно способствовали разработке этой проблематики исторические труды Ф.Броделя о структурах обыденной жизни. В рамках французского структурализма проблематике повседневности посвящены работы о мифологии обыденной жизни Р.Барта и об «архивных» исследованиях М.Фуко, которые во многих отношениях соприкасаются с работами школы
«Анналов». Усилился интерес к повседневной основе жизни различных общественных формаций в трудах, написанных такими представителями марксизма как АЛефевр, К.Косик, А.Хеллер и Т.Лейтхойзер.
Как показывает обзор литературы, советская литература по диалектическому и историческому материализму долго не могла избавиться от истолкования повседневности в качестве первичной ступени познания, на которой мир воспроизводится поверхностно, противоречиво и частично; и сознания, которому подвластен очень узкий круг житейских дел и забот и ее духовного мира. Но, начиная с рубежа 1980-х – 90-х гг., в философии складывалась и к настоящему времени утвердилась модернизированная в сторону многомерности концепция повседневности и ее духовного мира – как своего рода творческой «лаборатории» по выработке и проверке многоразличных универсалий культуры.
В научной литературе советского времени исследования повседневности представлены главным образом исследованиями проблемы обыденного сознания. В ряде работ представлены традиции философствования о повседневности С.Л.Франка, И.А.Ильина, М.М.Бахтина. В произведениях М.Бахтина и В.Н.Волошинова большое значение приобрела народная языковая и смеховая культура.
Труды Е.И.Кукушкиной посвящены общей теории обыденных сознания и познания. Взаимовлияние искусства и обыденного сознания затрагивалось в работах Э.В.Бурмакина и Е.В.Шевцова. Современные тенденции философской тематизации обыденного сознания представлены в работах Б.Я.Пукшанского, С.С.Гусева, посвященных структуре и способам организации обыденного мировоззрения. В числе новых исследований, посвященных анализу повседневности, можно назвать работы Л.П.Буевой, И.А.Бутенко, Н.Н.Козловой, Л.И.Насоновой, Е.В.Золотухиной-Аболиной, В.Н.Белова, Б.В.Маркова, Г.Л.Тульчинского. Как показывает обзор литературы, повседневность за последние годы вошла в философскую моду среди российских философов и методологов гуманитарной науки, но можно выделить некоторые аспекты обсуждаемой проблемы, которые разработаны еще недостаточно, представлены крайне противоречиво, либо обойдены вовсе.
Среди них: гносеологическая природа обыденного сознания, соотношение собственно обыденного и смежных с ним типов и видов сознания, его место в духовном мире личности и социума, структура обыденного сознания, формы выражения обыденного знания, бинарные оппозиции повседневности.
И.Т.Касавин и С.А.Щавелев дают сравнение таких отдельных отраслей изучения повседневности как история повседневности, археология, этнология повседневности, этология, культурология повседневности, психология повседневности, а главное – отличие предмета социологии повседневности от перечисленных отраслей.
Повседневность, по мнению авторов, в качестве предмета опросных замеров и вообще исследовательской рефлексии позволила современной социологии радикально обновить свой идейный и эмпирический багаж.
Социологически изучается не столько фактически обстановка повседневности современных города либо деревни, сколько самоощущения их обитателей, их субъективные представления о себе самих и о мире вокруг. Специальному рассмотрению в рамках социологии повседневности подвергаются самые
разные стороны и явления жизни индустриального общества. Сюда в частности относятся такие проблемы изучения как зонирование пространства обитания в быту, хронометраж времени, ролевые структуры и функции в разных контактных группах, порядки социализации, порядок сна, формы питания, ежедневные и праздничные ритуалы, модификации этикета, статусные значения пользования сложной техникой и т.д. Так, по мнению Д.Циммермана и М.Поллнера, мир повседневности, хотя он и предоставляет социологии предпочтительные исследовательские объекты, сам лишь изредка оказывается самостоятельным объектом анализа». [И.Т.Касавин, С.П.Щавелев. Анализ повседневности. – М.: Канон+, 2004. –с.432]. Задача ряда социологов феноменологического направления (А.Шюц, Г.Гарфинкель) как раз и состояла в том, чтобы сделать мир повседневности в целом доступным для исследования, а не просто общепринятой предпосылкой социологического исследования.
З.Фрейд в своей работе «Психопатология повседневной жизни», которая является в сущности следствием из его теории ошибочных действий, характеризует повседневность по преимуществу бессознательной детерминацией психических актов, и утверждает, что она не справляется в обширном виде случаев с властью бессознательного и закономерно порождает заблуждения. Более того, порождение заблуждений оказывается атрибутом повседневности.
Известный российский социолог, специалист в области социологии культуры, Л.Г. Ионин приводит и анализирует выделенные А. Шюцем конституирующие элементы повседневности, которые рассматриваются как особая форма реальности. Среди них выделяются: трудовая деятельность, специфическая уверенность в существовании мира, напряженное отношение к жизни, особое переживание времени, специфика личностной определенности действующего индивида, особая форма социальности. [Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2004].
Х.Абельс в работе «Интеракция, идентичность, презентация: введение в интерпретативную социологию» рассматривает ключевую категорию анализа повседневности А.Щюца – «жизненный мир». Повседневный жизненный мир, по А.Шюцу, является областью реальности, в которой человек принимает участие с неизбежной и регулярной повторяемостью. Жизненный мир изначально воспринимается как мир, общий с другими людьми. «Под повседневным жизненным миром понимается та область реальности, которая свойственна в качестве простой данности нормальному бодрствующему взрослому человеку в здравом рассудке. Простой данностью мы называем все, что переживаем как несомненное, то есть любое положение дел, которое до поры до времени является для нас непроблематичным». [Абельс Х.
Интеракция, идентичность, презентация: введение в интерпретативную социологию. СПб, 2000, С. 74]. В главах, посвященных этнометодологии Г.Гарфинкеля и техникам презентации И.Гофмана, анализируются проведенные исследователями параллели между повседневной жизнью и игрой.
П. Бергер и Т. Лукман рассматривают повседневную жизнь как реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира. Реальность повседневной жизни организуется вокруг «здесь-и-сейчас», что является фокусом внимания авторов к реальности повседневной жизни. Главная задача авторов книги «Социальное конструирование реальности», по их словам, - прояснить основания знания обыденной жизни, а именно объективации субъективных процессов (и смыслов), с помощью которых конструируется интерсубъективный повседневный мир. Реальность повседневной жизни представляется авторам как интерсубъективный мир, который человек разделяет с другими людьми.
Повседневное знание – это знание, которое человек разделяет с другими людьми в привычной самоочевидной обыденности повседневной жизни.
Согласно авторам, мир повседневности имеет пространственную и временную структуры. «Пространственная структура имеет социальное измерение благодаря тому факту, что зона моих манипуляций пересекается с зоной манипуляций других людей. Я сталкиваюсь с темпоральной структурой повседневной жизни как с фактичностью, с которой я должен считаться, т.е. я должен постараться, чтобы мои проекты совпадали с ней по времени. В повседневной жизни я воспринимаю время как непрерывное и конечное».
[Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: «Медиум», 1995, С. 50].
Вопросы повседневности становятся предметом исследований И.Гофмана. Основная идея его фундаментального труда «Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта» заключается в том, что поведение людей, в частности норма и патология, объясняются формами организации повседневного опыта и общения – фреймами, из которых построена социальная жизнь и которые позволяют интерпретировать поведение других людей. По словам Г.С.Батыгина, И.Гофман открыл повседневность как форму социальной организации, «фабрику» социальностей, где человеческая субъективность, казалось бы не укладывающаяся в рамки логических объяснений, принимает устойчивые рутинные формы. Гофман сделал повседневность предметом абстрактной теории и предложил систему категорий, описывающих логику повседневного общения. [Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М.: Институт социологии РАН, 2003, С. 7].
Так, И.Гофман пишет, что «…рутинную деятельность надо воспринимать со всей серьезностью – как часть реальности, которая имеет первостепенное значение». [Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта. М.: Институт социологии РАН, 2003, С. 677]. И.Гофман создал свой специфический терминологический словарь, термины которого сегодня считаются общепринятыми терминами теоретической социологии. Среди них:
«фрейм», «перформанс», «гражданское невмешательство». В работе «Анализ фреймов» развертывается система микросоциологических описаний, в некоторой степени аналогичных описаниям социальных институтов в макросоциологии. Фреймы преобразуют рассыпанную на отрезки, или фрагменты, эмпирическую реальность в определении ситуаций. На этой основе
становится возможным и социальное взаимодействие, связанное с пониманием.
Английское слово «фрейм» обозначает широкий круг понятий, связанных со структурированием реальности, в широком смысле это «форма». Лексические эквиваленты фрейма – рамка, схема, план, шаблон, сценарий, гештальт, прототип, парадигма, дисциплинарная матрица. Понятие фрейма И.Гофман заимствовал у Г.Бейтсона, который в своих исследованиях высших приматов, выдр и дельфинов ориентировался на теорию коммуникации, теорию множеств и кибернетику. Интерпретируя поведение имитирующих драку высших приматов, Бейтсон предположил, что они обмениваются метакоммуникативными сигналами, обозначающими, что «это игра» или, наоборот, что это драка «по-настоящему». Гофмановское понятие фрейма близко введенному Ф.Бартлеттом понятию ментальной схемы – антиципирующей реакции индивида на определенную ситуацию, или, по Ч.Филлмору, фреймовой семантики, позволяющей объяснять понимание языковых выражений при помощи указания на типичные ситуации словоупотребления. [Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта М.: Институт социологии РАН, 2003, С. 43].
Системы фреймов не заданы в качестве алгоритмов восприятия, а всегда находятся в процессе своего формирования. Фреймы социабельны. Иными словами, происходит постоянное «фреймирование» реальности. И.Гофман говорит о «ключах» или «переключениях» фреймов – соотнесении воспринимаемого события с его идеальным смысловым образцом.
Бесчисленное количество повседневных ситуаций, с которыми сталкиваются люди, требует для входа в них бесчисленного количества «ключей». И.Гофман предлагает всего пять основных «ключей» к первичным системам фреймов:
выдумка, состязание, церемониал, техническая переналадка и пересадка.
Структуры взаимодействия постоянно воссоздаются в деятельности субъекта, предполагающей значительный компонент риска и неопределенности. Преодоление неопределенности связывается И.Гофманом с процедурами «крепления» фреймов, или рутинизацией повседневного опыта.
Люди привычно осознают, что есть что и кто есть кто благодаря следующим
«креплениям»: заключению в скобки, ролям, преемственности ресурса, несвязанности и общепринятому представлению о человеке. Скобки показывают, где начинается и где кончается фрейм (ситуация), а, кроме того, приучают уважать границы фреймов. Социальные роли позволяют закрепить ожидания в стандартных ситуациях взаимодействия. Преемственность ресурса означает его передачу. Несвязанность как средство создания фрейма является коррелятом неокантианского принципа дистанцирования: многие действия и события, происходящие «внутри» фрейма, нерелевантны и должны быть отсечены, устранены из рассмотрения, поскольку мешают пониманию смысла.
Когда мы говорим о представлении о человеке как о процедуре «крепления»
фреймов, речь идет о личностной идентичности. И.Гофман считает, что фрейм направленности личности скрепляет в смысловом отношении все ее действия.
Особый вклад в изучение повседневности внесли исследования привычных оснований повседневных действий Г.Гарфинкеля. Согласно ему,
знакомый мир здравого смысла, мир повседневной жизни является предметом непреходящего интереса для любой дисциплины, и гуманитарной, и естественнонаучной. В общественных же науках и, в особенности, в социологии он, по сути, составляет основной предмет изучения. Он определяет саму проблематику социологии, входит в саму природу социологического отношения к действительности. Однако, несмотря на центральное положение этой темы в социологии, утверждает Г.Гарфинкель, существующая обширная литература приводит мало данных и почти совсем не содержит методов, которые позволили бы выявить сущностные черты социально признанных
«знакомых картин» и соотнести их с параметрами социальной организации.
Хотя социологи и принимают социально структурированные сцены повседневной жизни в качестве отправных точек своих исследований, они все же редко замечают, что сама возможность существования мира здравого смысла является для социолога исследовательской проблемой. Такая возможность либо постулируется теоретически, либо считается само собой разумеющейся. Хотя определение мира повседневной жизни, каким он представляется здравому смыслу, безусловно, входит в социологическую проблематику и как самостоятельная задача, и как методологическое основание социологических исследований, до сих пор эта проблема не изучалась. В своих работах Г.Гарфинкель, по его словам, намеревается показать, что изучение действий, основанных на здравом смысле, безусловно имеет важное значение для социологии, и тем самым стимулировать обращение к этой проблематике.
[Г.Гарфинкель. Обыденное знание социальных структур: документальный метод интерпретации в профессиональном и непрофессиональном поиске фактов./Социологическое обозрение. Том 3. №1. 2003.].
В концепции М.Вебера мы встречаемся с термином
«оповседневнивание», под которым понимался процесс обживания, обучения, освоения традиций и закрепления норм. В этом процессе повседневность выступает как сфера, где собираются и хранятся смысловые осадки прошлого опыта. Для М.Вебера «оповседневнивание» - одно из центральных понятий в проблематике стабилизации кризиса, нововведения, возникновения нового религиозного течения, становления социального порядка и т.д. Любые нововведения политического и экономического порядка воспринимаются людьми как враждебные, как покушение на устоявшееся, знакомое.
В последнее десятилетие наблюдается ренессанс социологии повседневности. «Возвращение повседневности в качестве предмета социологического осмысления проявляется в отказе от апелляций к социетальным структурам и процессам, в акцентировании повседневной укорененности социальной реальности, в переходе от интуиции вечного, тотального и всепроникающего Общества к интуиции подвижной и свободно координируемой повседневной интеракции». [Вахштайн В.С. Теория фреймов как инструмент социологического анализа повседневного мира. Диссер. на соиск.ст.канд.социол.наук].
Британский социолог Д.Урри в работе «Социология за пределами обществ. Мобильности двадцать первого столетия» формулирует программу
пересмотра предмета социологии. Он предлагает произвести рефокусировку социальных теорий – отвлечься от уровня социальной организации с тем, чтобы обнаружить взаимосвязь глобального и локального, макросоциального и повседневного. Эта рефокусировка заставляет социологию искать свой предмет по ту сторону понятия общества. Общество со всеми его институциональными матрицами и структурными образованиями более ничего не объясняет, оно само должно быть объяснено в перспективе интерсубъективной реальности повседневного мира. Актуальность социологических исследований повседневности как раз и определяется открываемыми ими перспективами решения данной проблемы.
