В КОЛЛЕКЦИЯХ КУНСТКАМЕРЫ XVIII ВЕКА - Ельцина XI КОНГРЕСС АНТРОПОЛОГОВ И ЭТНОЛОГОВ РОССИИ СБОРН

Предметы, характеризующие традиционную культуру народов мира, появились в Кунсткамере вместе с первыми приобретенными Петром I в Европе коллекциями. Так, в 1716 г. в Копенгагене, в Кунсткамере, созданной Фредериком III, Петр I увидел «русские лапти; пожелал, как бы в замену оных, иметь тамошних мужиков обувь, и ему поднесли деревянные коты

, употребляемые их лопарями, которые с упомянутым ока- менелым хлебом Его Величество по возвращении своем в Санкт-Петербург внес в свою Кунст-Камеру»

.

В конце XVII – начале XVIII века, когда Петр стал заниматься созданием музея в Санкт-Петербурге, ка- бинеты артифициалий европейских коллекционеров пополнялись в основном экзотическими экспонатами из Китая, Ост- и Вест-Индии, которые собирались как «куриозитеты», а не с целью научного исследования.

Такова была и часть коллекции А. Себы, купленная по указанию царя в 1717 г. в Амстердаме. Но Петр I был знаком и с другим отношением европейских коллекционеров и собирателей к традиционной культу- ре народов. Таким собирателем, коллекцию которого Петр хорошо знал, был амстердамский бургомистр, один из руководителей Ост-Индской компании, автор книги «Северная и Восточная Тартария» Николаас Витсен

. Часть собрания Витсена составляли предметы, полученные им из России, в том числе то, что мы сейчас назвали бы «этнографической» коллекцией. Присылать Витсену интересующие его экспонаты из России мог и сам Петр. В «Северной и Восточной Тартарии» Витсен часто ссылается на свое собрание при описании того или иного народа.

В том числе в коллекции Н. Витсена был и каяк с сидящим в нем человеком (манекеном?) в одежде и с полным оснащением. Этот экспонат собрания Витсена изображен на гравюре «Северной и Восточной Тар- тарии» издания 1785 г.

⁴

Похожий каяк с сидящим в нем «человеком» в костюме для морской охоты описан был и на первой экспозиции Кунсткамеры, временно располагавшейся в Кикиных палатах. Вот описание его одним из посетителей Кунсткамеры в 1720 г.: «Было там изображение (effigies – дословно «чучело» –

Ю.Ч.) дикого человека, которого нашли неживым, с двумя лодками. На одной лодке были рыбы, копье и

колчан со стрелами из морского тростника; тростники были суковаты, а копье широкое железное; где это ему сделали? Лука не было – вероятно, выпал, или ветер вырвал. На другой лодке сидел сам дикарь, и умер сидя. Платье его из странной пестро-желтой шкуры с рогами из еще более странной кожи. Сам он был ма- лого роста»

⁵

. Этот один из первых экспонатов Кунсткамеры можно видеть на одном из рисунков, которые выполнялись в XVIII в. для предполагавшегося к изданию каталога музея.

Еще до учреждения Академии наук Петр приступил к выполнению своего плана по посылке научных экспедиций (позже они получили название академических экспедиций XVIII в.) в разные регионы России, в первую очередь, в Сибирь. Целью таких экспедиций было изучение географии и природы, полезных ископаемых и местного населения огромной страны; они привели ко многим географическим, научным, научно-техническим открытиям.

В 1718 г. в Петербург по приглашению Петра I и Р. Арескина, чтобы принять участие в создании Кун- сткамеры и Академии, приезжает 33-летний выпускник университетов Йены и Галле доктор медицины Д.Г. Мессершмидт. Он оказался, по сути, первым молодым ученым, сделавшим нелегкий выбор в пользу научной карьеры в России. После встречи с Петром I в Петербурге Мессершмидт специальным указом посылается в первую в истории России научную экспедицию, формальная цель которой была сформули- рована, прежде всего, в соответствии с интересами Медицинской канцелярии, к которой он был приписан:

«для изыскания всяких раритетов и аптекарских вещей: трав, цветов, корений и семян и прочих статей в

Пленарное заседание

лекарственные составы»

⁶

. Уже во время своего путешествия в Сибирь Мессершмидт расширил зону своих научных интересов и предположил составить коллекцию «всего того, что могло бы послужить к пополне- нию и украшению царской библиотеки и музея»

⁷

.

На местах, в административных центрах Сибири он с большим трудом привлек помощников, в ос- новном из пленных и сосланных шведских офицеров (в том числе, Ф.И. Табберта фон Страленберга и, в качестве художника, 16-летнего сына ссыльного шведского офицера Карла Густава Шульмана). В путевой журнал, который вел Мессершмидт, вносились ценные сведения по этнографии – о расселении, внешнем облике, образе жизни, верованиях и обрядах, жилищах, одежде, хозяйственных занятиях татар, калмыков, бурят, монголов, ненцев, селькупов, хантов, эвенков и других сибирских народов. Эти записи сопрово- ждались рисунками, автором которых, помимо Шульмана, был и сам Д.Г. Мессершмидт. Ему удалось со- брать достаточно богатые этнографические коллекции, в том числе одежды народов Сибири и Поволжья, которые после его возвращения в Петербург были выставлены в Кунсткамере

⁸

. Но считается, что все эти экспонаты были утрачены, как и часть рукописей и рисунков, во время пожара в Кунсткамере в 1747 г.

Сохранился

⁹

поясной рисунок удмуртки в национальной одежде и высоком головном уборе «амкон», сде- ланный Мессершмидтом карандашом в 1726 г.

¹⁰

Однако привезенные Д.Г. Мессершмидтом вещи еще не были в полном смысле слова «этнографической»

коллекцией, так как приобретения этим собирателем предметов быта народов Сибири носили скорее слу- чайный, чем целенаправленный и регулярный характер. Можно сказать, что первыми «научными» сборами этнографических предметов, в том числе традиционной повседневной и праздничной одежды народов Си- бири, стала деятельность участников Академического отряда Второй Камчатской экспедиции (1733–1743), прежде всего Г.Ф. Миллера, И.Г. Гмелина, П.С. Палласа, С.П. Крашенинникова. Академические профессо- ра, посланные в экспедицию в Сибирь, были подготовлены к сбору научных коллекций. Миллер и Гмелин хорошо знали состав коллекций академического музея, в том числе привезенных из сибирской экспедиции Мессершмидтом, специально изучали имевшиеся к тому времени описания народов Российской империи.

Эта грандиозная экспедиция, абсолютно уникальная для истории не только российской, но и европей- ской науки XVIII в., продолжалась в общей сложности десять лет; в ней было задействовано семь отрядов, в работе которых, как считается, приняли участие до 800 человек, среди них академики, адъюнкты Акаде- мии наук и студенты академического университета. Были разработаны программы и маршруты исследо- ваний, в том числе письменные инструкции для участников. В работе Академического отряда принимали участие специально подготовленные и проинструктированные «рисовальные мастера»: Иоганн Христиан Беркан (I.C. Berkhan), Иоганн Вильгельм Люрсениус (I. Lursenius), Иоганн Корнелиус Деккер (I.C. Decker).

Считается, что руководитель Академического отряда Второй Камчатской экспедиции двадцативосьмилет- ний академик Г.Ф. Миллер сам послужил автором

¹¹

рассмотренной и одобренной на заседании Конференции Академии наук 5 апреля 1733 г. инструкции «О истории народов»

¹²

. Эта программа исследований, состоящая из 11 параграфов, включала в себя, выражаясь современным языком, сбор сведений о географии расселения народов, об их этнической истории, о межэтнических браках, типах жилищ и поселений, традиционных ве- рованиях и религиозных обрядах, домашних и брачных обычаях и обрядах, народной одежде и т.д. Инструк- ция предписывала: «Каждого народа и племени несколько человек обоего пола, которых свойства сего народа на глазах и на стане тела видны, вместе с употребительнейшею их одеждою тщательно списаны, также и несколько образцов одежды всякого рода в Санкт-Петербург привезены быть должны».

Всего четырьмя годами позже, в 1737 г., для отправлявшегося из Якутска в Охотск студента С.П. Кра- шенинникова И.Г. Гмелин и Г.Ф. Миллер составили подробнейшую инструкцию уже из 89 пунктов

¹³

.

Более того, чуть позже (в 1738 г.) Миллер дополнил «этнографическую» часть инструкций, данных Крашенинникову, большим отдельным руководством, озаглавленным «Допросы при описании народов и их нравов и обычаев» с подробнейшим списком вопросов для собирания этнографических сведений о на- родах Камчатки

¹⁴

. В этом документе охватывается уже гораздо больший круг тем для описания «нравов и обычаев народов», материал для освещения которых должен был собирать С.П. Крашенинников.

Инструкцией Миллера и Гмелина в том числе предписывалось: «В Охотске и на Камчатке стараться тебе

всячески о получении для отсылки в императорскую Кунсткамеру лучшего платья всяких иноземческих на-

родов как мужского, так и женского, также и ребячьего, ежели, кроме величины, есть в чем какая отмена»

¹⁵

.

В октябре 1739 г. Миллер получил из Петербурга распоряжение, предписывающее ему возвращаться

в Петербург, передав дела адъюнкту Академии наук И. Фишеру. Для Фишера Миллер написал еще более

XI Конгресс антропологов и этнологов России. Екатеринбург, 2–5 июля 2015 г.

подробную инструкцию, озаглавленную им «Наставления в том, что следует принимать во внимание при описании народов, особенно сибирских»

¹⁶

.

Для оценки масштаба и значения этого документа, аналогов которого не было в истории европейской науки первой половины XVIII века, следует отметить, что эта инструкция состояла уже из 923 пунктов и четырех приложений: «О географических картах»; «О рисунках»; «О собирании различных вещей для Им- ператорской Кунсткамеры»; «Словарь, по которому следует собирать языки и диалекты народов».

Пункты 72–94 этой инструкции посвящены описанию традиционной одежды. В том числе рекомендо- валось изучать зимнюю и летнюю одежду каждого народа; описывать каждый предмет во всех подробно- стях; записывать, как называют каждую деталь; особо описывать церемониальную одежду замужних жен- щин, обращать внимание на различия в одежде мужчин, женщин, вдов, девушек, детей, какие украшения обычно нашиваются и навешиваются на одежду, особенно женскую; описывать оторочку одежды мехом, вышивку, предметы, которые подвешивают на пояс и т.п.

Инструкция «О рисунках» предписывала: «В первую очередь следует сделать рисунки мужчин и жен- щин каждого народа с их характерными чертами лица и в их обычной, простой и нарядной одежде, в дей- ствии или какой-то позе, которые типичны для этого народа». Инструкция «О собирании различных вещей для Императорской Кунсткамеры» рекомендовала приобретать и отсылать в музей «всевозможные одежды как мужские, так и женские всех народов».

И.Г. Гмелин и Г.Ф. Миллер при отсылке собранных коллекций в Петербург сопровождали их реестрами.

Прилагаемые к ящикам реестры включали их конкретные названия и указания на то, какому народу при- надлежат вещи; сведения о месте приобретения вещей, о материале, из которого изготовлены экспонаты, технике изготовления, о функции предметов коллекции в бытовой культуре конкретного народа.

Например, 21 января 1741 г. из Тобольска были отправлены два ящика и один мешок «с платьем разных сибирских народов». К этой партии отправляемых вещей, полученных в Петербурге 16 апреля 1741 г., при- лагался «Реестр иноземческому разных сибирских народов платью, которое посылается в Куншт камеру из Тобольска генваря [21] дня 1741 году в двух ящиках и в одной кожаной суме»

¹⁷

. Полностью документ был недавно опубликован в «Летописи Кунсткамеры»

¹⁸

, мы же приведем для примера лишь несколько описа- ний: «№ 1. Самоедская мужская верхняя шуба, гусь оленья, из Березова <…> № 34. Юкагирская мужская шапка, ровдужная, вышита волосом узорами собачьей черною опушкою, на затылке ремешки, с реки Колы- мы… № 66. Тунгусская верхняя парка мужская, шерстью вверх, по полам и по подолу вышита узорами, с пришитыми рукавицами, из Охотска». Всего в документе описано 108 предметов, и это только одна партия отправленных участниками экспедиции вещей.

Несомненно, в ходе этой экспедиции речь идет о сборе уже собственно научных этнографических кол- лекций, хотя сам термин «этнография» появился несколько позже. Миллер и другие участники Второй Камчатской экспедиции говорили об «истории народов» и «описательном народоведении».

Задача сбора научных коллекций была одним из краеугольных камней и в планах последующих науч- ных экспедиций XVIII в., в ходе которых осуществлялась широкая программа изучения быта народов Рос- сии, сформулированная, как было показано выше, в инструкциях участникам экспедиций. Это программа исследований, размах и сроки экспедиционных исследований, инструкции по сбору коллекций, докумен- тированию полевых материалов были абсолютно беспрецедентны в истории мировой науки. Они немало способствовали институционализации этнографии и смежных с ней дисциплин.

Таким образом, в музей, который еще долгие годы (официально до 1836 г.) продолжал называться

«Кунст и натурал каморой», начиная со времени создания Санкт-Петербургской Академии наук и органи- зации научных исследований на территории империи (в частности, проведения Великой Северной (2-ой Камчатской) экспедиции в 1733–1743 гг.), поступали многочисленные этнографические предметы, в том числе традиционной повседневной, промысловой и праздничной одежды народов России. Собранные ака- демиками, их студентами и другими сотрудниками Академии наук в ходе выполнения программы научных исследований, они поступали в музей не только для экспонирования, но и для последующего научного изучения в Санкт-Петербурге.

Ко времени поступления массовых материалов от участников Второй Камчатской экспедиции коллек-

ции в академическом музее были систематизированы, размещены по определенным залам и шкафам, опи-

саны в готовящемся к изданию каталоге коллекций музея. Присылаемые и привезенные вещи поступали

в Кунсткамеру и занимали там отведенное им место на галерее, обозначаемой в музейных документах

Пленарное заседание

первой половины XVIII века как галерея «BB». Следует отметить, что такая музейная экспозиция, в кото- рой все предметы были расположены в соответствии с существовавшей на тот период времени научной классификацией в естественных и гуманитарных науках, была, пожалуй, единственной в Европе.

Прежде чем перейти к описанию экспозиций этнографического собрания Кунсткамеры в первой поло- вине XVIII века, следует отметить, что в истории академического музея был драматический рубеж, кото- рый негативным образом повлиял не только на его развитие, но и на формирование этнографической науки в Санкт-Петербургской Академии наук. Речь идет об уже упомянутом выше большом пожаре, произошед- шем в здании Кунсткамеры ранним утром 5 декабря 1747 г. Начавшись в нижней обсерватории, пожар пе- рекинулся в круглый зал башни, где стоял Готторпский глобус, а оттуда – на расположенную рядом галерею

«BB» третьего этажа, где хранились и экспонировались художественные коллекции музея, в том числе и его этнографическое собрание. Несмотря на усилия служителей Кунсткамеры, многие экспонаты (прежде всего, вещи из ткани, кожи, меха) были уничтожены огнем.

Мы располагаем достаточно точными данными о том, где и в каком порядке были выставлены коллек- ции, в том числе «этнографическое» собрание. Источниками для документальной реконструкции являют- ся гравюры с изображениями и чертежами залов Кунсткамеры

¹⁹

, первый каталог академического музея

«Musei imperialis Petropolitanie vol. 1–2» (далее – MIP), изданный на латинском языке в 1741–1745 гг. и включавший том, посвященный «артифициалиям»

²⁰

, а также так называемый «Нарисованный музей»

²¹

, т.е.

архивное собрание рисунков ранних экспонатов Кунсткамеры. Все эти источники дополняют друг друга и для реконструкции коллекций Кунсткамеры их необходимо рассматривать в единстве.

Для раскрытия темы доклада важна следующая особенность MIP: он составлен как топографический каталог, то есть описывает экспонаты в том порядке, как они располагались в музее, – по залам, а внутри залов – по шкафам. Собрание предметов, которое мы условно, но не безосновательно называем этнографи- ческой коллекцией Кунсткамеры, располагалось в 11 шкафах на галерее западного крыла здания, которая отмечена на гравюре V «Палат Санктпетербургской императорской Академии наук…» буквами BB.

Еще один бесценный источник по составу коллекций Кунсткамеры в первой половине XVIII века – это уже упоминавшиеся выше акварельные рисунки, созданные в 1730–1760-е годы художниками и учениками Рисовальной палаты Академии с предметов, хранившихся в коллекциях Кунсткамеры.

Наиболее интенсивное зарисовывание предметов Кунсткамеры велось в 1730-е годы и для хранения рисунков в конце 1730-х годов были изготовлены специальные коробки-футляры. К 1741 г., времени публи- кации MIP, в Кунсткамере было 58 томов с рисунками. Интересующих нас «этнографических» рисунков с изображением предметов, поступивших в Кунсткамеру из экспедиций, к 1741 г., по данным рукописного каталога, было 141 (сохранилось 124).

Сохранившиеся рисунки этнографической коллекции имеют большое научное значение, поскольку на них представлены самые ранние изображения предметов одежды и быта народов Сибири и Поволжья.

Значение этих рисунков велико еще и потому, что сами предметы из первых этнографических коллекций Кунсткамеры не сохранились: как было уже сказано, они сгорели в 1747 г.

Но «нарисованный музей» имеет еще одну особенность, которая позволяет использовать этот корпус рисунков в реконструкции экспозиций Кунсткамеры до 1747 г.: на листах с изображениями предметов даны ссылки на страницу описания их в MIP и номер шкафа, в которых они хранились. Таким образом, ис- пользуя чертежи и описания к ним в «Палатах», каталог MIP с экспедиционными реестрами и «нарисован- ный музей», мы имеем возможность документально восстановить экспозицию этнографического собрания Кунсткамеры на период до пожара 1747 г.

Выше уже упоминалось, что эти интересующие нас коллекции были выставлены в Кунсткамере в 11 шкафах (с 9-ого по 19-ый на плане галереи ВВ). В «Толковании литер и чисел» издания «Палаты Санкт- петербургской императорской Академии наук Библиотеки и Кунсткамеры…» 1744 г.

²²

они поименованы следующим образом:

Шкафы 9–10 Платье Сибирских и других в России обретающихся народов Шкаф 11 Платье Китайское, Турецкое и проч.

Шкафы 12–14 Шаманское платье, бубны и идолы язычных в России и Сибири народов

Шкафы 15–17 Китайские и другие идолы, статуйки и подобные сему разной работы вещицы из дерева, камня и меди

Шкафы 18–19 Всякие Азиатских народов сосуды, уборы и другие подобные вещи

XI Конгресс антропологов и этнологов России. Екатеринбург, 2–5 июля 2015 г.

Один из шкафов (Tab. V, № 9) вмещал одежду, обувь, головные уборы мужчин, женщин, детей; сумки, мешки, прежде всего, сибирских народов (в терминологии того времени – самоедов, тунгусов, остяков, камчадалов и т.д.). В основном это были сборы Д.Г. Мессершмидта и участников Второй Камчатской экс- педиции.

В шкафу, обозначенном номером 10 (Tab. V), была представлена одежда народов Поволжья – мордвы, татар, черемисов. Но и в этом шкафу не было строгого следования выбранному принципу. Возможно, это было связано с отсутствием достаточного места для хранения и показа предметов, а также желанием не- сколько разнообразить вид шкафа. В нем разместили, как это описано в каталоге MIP, украшения из перьев птиц индонезийского происхождения; колпаки дервиша, поваров турецкого султана.

Рядом стоял шкаф (№ 11 на чертеже) с «платьем китайским, турецким и проч.». Среди «прочего» были персидские туфли и перчатки, аргентинские туфли, башмаки «американские». Здесь же было представлено и то, что выставлялось скорее как некий курьез – например, туфли необычайного размера.

У другой стены, через проход с вышеописанными, стояли три шкафа (Tab. V, № 12–14), в которых были выставлены предметы, связанные с «язычными» верованиями народов России: «шаманское платье, бубны и идолы». В одном шкафу (№ 12) располагались шаманские кафтаны, головные уборы, уздечки и пояса. В другом (№ 13) – довольно большое собрание шаманских бубнов, но они соседствовали с вполне обычными кузовками и коробами.

Как уже было сказано, неразобранными по шкафам, но размещенными на галерее с этнографическим собранием оказались поступления от участников Второй камчатской экспедиции, присланные после 1741 г. Группировались они по народам, изучением которых занимались академические профессора. При этом собирались типичные для разных этносов предметы. Собиралось то, что необходимо «к описанию на- родов», как отметил в своем реестре С.П. Крашенинников

²³

. Составлялись коллекции: платье «самоецкое»,

«остяцкое», «якуцкое», «юкагирское», «ламуцкое», «коряцкое», «тунгусское»

²⁴

. Крашенинников посылал

«камчатское платье»

²⁵

. Из архивных документов известно, что 28 апреля 1747 г. художник И.Х. Бергхан, в 1746 г. вернувшийся из Второй Камчатской экспедиции, получил задание «имеющееся на верхней галерее [здания Кунсткамеры] платье азиатских народов срисовать с колерами, и для того рисования дать ему от мастера Гриммеля глидерман

²⁶

». Это были первые шаги к формированию идеи использования в экспози- ции Кунсткамеры манекенов для демонстрации «платья азиацкого»

²⁷

.

Гравюры, сделанные на основе экспедиционных зарисовок костюмов у народов Сибири, публиковались в книгах академиков Г.Ф. Миллера

²⁸

, С.П. Крашенинникова

²⁹

, а также в «Атласе», приложенном к шести- томному изданию (1773–1788) «Путешествие по разным провинциям Российского Государства» академика П.С. Палласа

³⁰

.

Особое место в истории отечественной науки занимают публикации академика И.Г. Георги, который в ходе своей четырехлетней экспедиции (1770–1774 гг.) объехал Поволжье, южное и среднее Приуралье, западную Сибирь, Алтай, Забайкалье. В 1774–1776 гг. он издал 13 выпусков альбома «Открываемая Россия, или Собра- ние одежд всех народов в Российской империи обретающихся»

³¹

, в которых было опубликовано 65 раскрашен- ных гравюр Х.М. Рота, выполненных по рисункам Георги и других участников академических экспедиций, а также по образцам традиционных народных костюмов, хранившихся в Кунсткамере. Затем, в 1776–1777 гг., Георги опубликовал свою знаменитую трехтомную книгу «Описание всех в Российском государстве обитаю- щих народов…», которую часто называют первой монографией по этнографии народов России

³²

.

Практически одновременно с русским изданием это многотомное исследование вышло в 1776–1780 гг.

на немецком и в 1776–1777 гг. на французском языках. Русское переиздание этой книги в 1799 г. уже было

четырехтомным. Всего в этом издании было опубликовано 100 гравюр жителей Российской империи в

традиционной повседневной, праздничной и промысловой одежде. Некоторые из костюмов были пока-

заны в двух видах – спереди и сзади. Как подчеркивал в «Предуведомлении» к изданию 1799 г. И.Г. Ге-

орги, «показанные здесь изображения народов, обитающих в России, представляют их большей частью в

обыкновенных их одеяниях и лицечертаниях, елико можно было ближе к естественным или природным

каждому из них. Вырезаны оные Санкт-Петербургскими резчиками: Ротом, Шлеппером и другими, частию

с находящихся рисунков и фигур при Императорской Санкт-Петербургской Академии наук в Кунсткамере,

а частию с живых подлинников»

³³

. В этой цитате содержится чрезвычайно важное указание на то, что ав-

торы рисунков и граверы стремились передать с максимальной точностью не только детали одежды, но и

антропологический облик различных народов России.

Пленарное заседание

Выше уже говорилось, что упоминания о манекенах (иногда называемых фигурами или немецким сло- вом «глидерман») появляются в документах по истории Кунсткамеры очень рано. Может быть, в том или ином виде манекены присутствовали в самых ранних экспозициях музея, начиная с Кикиных палат.

Известно, что второго января 1780 г. архитектор М. Павлов подал в Академическую комиссию рапорт о том, что директор Академии наук С.Г. Домашнев приказал ему «сделать в Кунсткамеру для разного куриозного платья азиацкого несколько манекенов с натуральными к тому платью лицами и прочему прибору, чтоб составляло для великолепия кунсткамеры, которые будут поставлены по приличным ме- стам в башне»

³⁴

.

Манекены изготавливались из холста и войлока, имели стеклянные глаза, на голове волосы, а лица и руки их были отлиты из воска. Фигуры шамана и шаманки были вырезаны из дерева

³⁵

. В коллекции

№ 1027 нашего музея и поныне хранятся три восковые головы и фрагменты кисти руки, которые, очевид- но, сохранились от этих манекенов.

Из путеводителя по Кунсткамере, составленного О.П. Беляевым и опубликованного в 1800 г.

³⁶

, мы узнаем, что в Кунсткамере к рубежу XIX в. не только существовала обширная этнографическая экспо- зиция, но и были накоплены научные сведения по культуре народов России и ряда соседних стран, ко- торые позволили автору, по сути, написать первую в истории российской науки популярную историю народов и их обычаев. Основная же часть экспозиции строилась вокруг десяти манекенов – «статуй», как их называет О.П. Беляев, восемь из которых были из воска, а две – деревянные. Это были «воско- вая статуя, представляющая чиновного Китайца [мандарина]», «восковая статуя Китайской женщи- ны посредственного состояния», «восковая статуя Алеутской женщины», «восковая статуя Остяка»,

«восковая статуя Семояда», «восковая статуя Киргизца», «восковая статуя Тунгусской женщины»,

«деревянная статуя, представляющая Сибирского шамана в природном его одеянии и убранстве», «де- ревянная статуя Шаманки в собственном ее убранстве», «восковая статуя, представляющая Японца посредственного состояния».

Помимо огромного количества сведений об этнографии выше упомянутых народов (включающих, кро- ме описания их одежды, множество данных о национальных особенностях их характера, антропологи- ческом облике, быте, занятиях, домашней утвари, «нравах и образе жизни»), Беляев приводит описание разделов экспозиции, в которых были выставлены одежда и другие экспонаты, относящиеся к мордве, красноярским татарам, якутам, бурятам, ламутам, курильцам, чукчам, а также предметы одежды и быта

«народов к Америке простирающихся».

В 1836 г. при разделе Кунсткамеры на ряд самостоятельных музеев был создан Этнографический музей, самый старый из этнографических музеев мира, а в 1879 г. музей был реформирован и получил название Музей антропологии и этнографии. В нашем музее и сегодня не только бережно хранятся уникальные кол- лекции, начало которым было положено российскими учеными XVIII века, но и сохраняется множество

«академических» традиций, включая широкое использование в залах музеев манекенов, представляющих традиционную одежду народов мира.

Примечания

1 Ко́ты (народно-разговорный) – род тёплой обуви, преимущественно женской.

2 Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. М., 1788. Т. V. С. 203–204.

3 Witsen N. Noord en Oost Tartarye, ofte, Bondigh ontwerp van eenige dier landen, en volken, zo als voormaels bekent zyn geweest: beneffens vescheide tot noch toe onbekende, en meest noit voorheen beschreve Tartersche en nabuerige gewesten, lantstreken, steden, rivieren, en plaetzen, in de noorder en oosterlykste gedeelten van Asia en Europa, zo buiten en binnen de rivieren Tanais en Oby, als omtrent de Kaspische, Indische-Ooster, en Swarte Zee gelegen; gelyk de lantschappen Niuche, Dauria, Jesso, Moegalia, Kalmakkia, Tangut, Usbek, Noorder Persie, Georgia, Circassia, Crim, Altin, enz. mitsgaders Tingoesia, Siberia, Samojedia, en andere aan Hare Zaerze Majesteiten Kroon gehoorende heerschappyen : met der zelver lant-kaerten : zedert nauwkeurigh onderzoek van veele jaren, en eigen ondervindinge beschreven, getekent, en in ‘t licht gegeven. Amsterdam, 1692. 2-е изд. Amsterdam, 1705. Русский перевод: Витсен Н. Северная и Восточная Тартария / Пер с гол. В.Г. Трисман, ред. Н.П. Копанева, Б. Наарден. Амстердам, 2010. Т. 1–3.

4 В издании «Северной и Восточной Тартарии» 1785 г. есть гравюры, обозначенные литерами, которые отсутствуют в предыдущих изданиях 1692 и 1705 гг. Исследователи предполагают, что эти гравюры были выполнены с предметов из коллекции Н. Витсена.

5 Краткое описание города Петербурга и совершившегося в нем в 1720 году (Записки поляка-очевидца) // Русская

Dalam dokumen Ельцина XI КОНГРЕСС АНТРОПОЛОГОВ И ЭТНОЛОГОВ РОССИИ СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ Екатеринбург, 2–5 июля 2015 г (Halaman 45-53)