ВОСПРИЯТИЕ АРХИТЕКТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА И АРХИТЕКТУРНОЙ СРЕДЫ В СОВРЕМЕННОЙ АРХИТЕКТУРЕ
В статье рассматриваются понятия архитектурного пространства и архитектурной среды, их соотношение, современные тенденции моделирования и восприятия.Мы видим, как на протяжении долгого периода архитектура и её понимание менялись в умах архитекторов, да и вообще людей, для которых архитектура и предназначена.
Менялось мировоззрение, функции, взаимосвязи отдельных компонентов архитектурной среды. А также менялось понимание целей архитектуры, а значит, и понимание того, к какой архитектуре нужно стремиться.
Сегодня наблюдать за появлением новых зданий и сооружений интересно, как никогда.
Интересно, потому что в каждом из них реализуется своё уникальное и неповторимое видение архитектуры в самом широком смысле этого слова (начиная от функций здания, его формы и внутреннего содержания и кончая его воздействием на человека и на
окружающее пространство). Все это еще стоит помножить на уникальный стиль, вкус, понимание конкретного архитектора.
В наши дни мы уже не можем с уверенностью говорить о том, что определенный проект принадлежит к деконструктивизму, а другой – к биотеку или к какому-либо другому направлению. Характерная черта развития архитектуры – размывание границ между различными архитектурными подходами. Это не просто размывание – это симбиоз, который рождает понимание архитектурного процесса для каждого объекта
индивидуально, а значит и понимание самого процесса проектирования архитектуры.
В современной архитектуре структуры здания его форма, внутренние связи и т.д.
формируются совершенно другими специфическими средствами, которые на данный момент почти не используются или используются крайне редко в отечественной
архитектуре общественных зданий, не говоря уже о жилых и узкоспециализированных.
Специфику этих средств можно охарактеризовать как совокупность различных связей и взаимодействий, которые составляют цельную структуру здания. Она охватывает все его аспекты – от эстетического восприятия и формообразования до внутренних транспортных, людских и функциональных связей, а также отдельных конструктивных решений и
элементов конструкций.
В качестве примера таких связей можно привести символичность отдельных форм здания и символичность людских потоков между и внутри этих форм. Данная тенденция
прослеживается очень четко как в музейных комплексах, о которых говорилось выше, так и в информационно-досуговых комплексах. Одним из основных элементов в концепции проектов подобных зданий является маршрут и возможные перемещения посетителя во внутреннем пространстве. При этом очень важно понимать, что данный маршрут
определяется в первую очередь не проектными нормами и устоявшимися
типологическими рекомендациями, хотя, конечно, он их учитывает, а той моделью восприятия информации в окружающей его среде, которую разработал автор проекта.
Восприятие внутреннего пространства, внешнего пространства через внутреннее, восприятие функционала, которое здание может предложить посетителю, обеспечение комфортного восприятия информации и выполнения своих задач при помощи этих всех средств – это все является главными установками и составляет суть авторской модели восприятия, саму идею здания, ради чего оно будет спроектировано и построено. Все остальные элементы и связи, составляющие структуру здания, подчинены этой идее.
Поэтому логичнее было бы назвать маршрут не просто системой передвижения людей, а структурой, которая является одним из компонентов, влияющих на восприятие здания и пользование его функциями, реализацией его задач. Это справедливо еще и потому, что в современных комплексах здание направляет человека, подсказывает ему варианты
поведения, настраивает на рабочую обстановку или на отдых в зависимости от того, в какой функциональной зоне он находится в данный момент. При этом у человека остаётся достаточная свобода в распоряжении теми средствами, которые ему предоставляет здание.
Отношения архитектурного пространства и архитектурной среды в современных зданиях
Для точного понимания смысла и роли отличий современных подходов в архитектурном проектировании от традиционных, нам необходимо выявить их отношение к базовым архитектурным понятиям, определяющим роль человека в архитектуре.
Подмножеством физического пространства является архитектурное пространство –
«преобразованная часть окружающего пространства, гармонично сформированная материальными элементами, которая вмешает человека и обеспечивает условия для организации его жизнедеятельности, образуя при этом основу художественного языка и эстетической ценности архитектуры» (А.В.Иконников). Данное определение обозначает архитектурное пространство как материально обособленную часть общего пространства, необходимую для жизни, работы и пребывания человека (функциональный аспект), а также представляющую эстетическую ценность, воспринимаемую человеком
(эмоциональный и художественно образный аспект). Однако стоит отметить, что под архитектурным пространством в большинстве случаев понимается материальная оболочка, позволяющая человеку комфортно выполнять определенную активную или пассивную физическую или умственную работу, а под перцептивностью зачастую подразумевается инстинктивное удобство восприятия пространства (гравитация, верх, низ, доминирование вертикалей или горизонталей, геометрические аберрации, личное пространство и т.д.). Организуется односторонняя эмоциональная связь от конкретного обособленного архитектурного пространства к человеку.
Теоретические и практические поиски нового прочтения архитектурного пространства исследователями архитектуры постмодернизма и нелинейной архитектуры предполагают не только наличие материального и воображаемого, но и информационного аспекта в архитектурном объекте. Это пространственные ощущения, взаимодействие с окружением, взаимодействие с человеческим поведением. Таким образом, в современных
теоретических работах наблюдаются тенденции к оформлению единых отношений архитектурного пространства и архитектурной среды.
Понятие архитектурной среды конкретизируется пространством, на которое
распространяется взаимодействие между определенным субъектом и его окружением.
Если пространство реализует связь от архитектуры к человеку, то среда реализует связь от человека к архитектуре. Говоря об архитектурной среде, мы говорим о поведении людей,
которые осуществляют определенную деятельность в пространстве. Тем самым пространство является субстанцией среды, но не входит в него, так как оно воспринимается более значимым.
Понятие архитектурной среды также подразумевает и временную составляющую, так как сама деятельность человека в архитектурном пространстве – есть динамический процесс.
Это значит, что подобная деятельность может изменяться со временем, развёртываться или снова затухать, видоизменяться и т.д.
Итак, современные понятия архитектурного пространства и архитектурной среды соотносятся как конкретные формы жизненных процессов и человеческого поведения, восприятия, ощущений и переживаний (среда) в конкретном пространственном
окружении (пространство). Данный подход устанавливает роль пространства и человека в архитектуре, но не раскрывает механизмы и аспекты всей заявленной полноты
взаимодействий между этими ключевыми элементами. Кроме того, данные элементы не рассматриваются, как равноценные, а потому в «средовом подходе» их взаимодействия являются односторонними, а также отсутствует упоминание взаимодействии однотипных элементов (пространство-пространство, человек-человек).
В процессе проектирования современных архитектурных пространств все больше
возникает необходимость рассматривать такую систему с точки зрения равноценности её элементов, которые могут осуществлять двухстороннее взаимодействие
(информационный обмен).
Современное архитектурное пространство – подмножество пространств, включающее равнозначные материальные элементы: формы, знаки, цвет, свет; нематериальные
элементы: информационные, геометрические, тектонические; элементы социальных типов и социальных групп и т.д., связанные между собой коммуникативными связями
(информационными двухсторонними взаимодействиями). Актуальными становятся
особенности взаимодействия комплекса различных форм и средств создания пространства именно с точки зрения прямого или опосредованного влияния на человека. Нас
интересует не само архитектурное пространство, не то из чего оно состоит, а почему оно состоит именно из этих элементов, почему они взаимодействуют именно так, а не иначе;
как пространство влияет на человека, находящегося в его границах, а также на другие смежные пространства. То есть необходимо рассматривать человека неотделимо от того пространства, в котором он находится.
Именно благодаря использованию в проектном процессе структурных пропорций или же одних пространств в другое пространство, мы имеем возможность воспринимать здание как реализацию замысла, идеи, сценария или событийной модели, заложенной автором.
Мы можем выделить три центральные особенности современных тенденций проектирования:
- антропологичность;
- учёт временного фактора в архитектурном объекте, а именно время и динамическое изменение свойств архитектурной среды, как неотъемлемых и равноправных частей идеи объекта. Это является противопоставлением классическому структурализму и
постструктурализму.
- событийность или процесуальность архитектуры. Пространство приобретает фактор сценарности. Архитектор может моделировать то, каким должно быть пространство, удовлетворяющее всему комплексу физических, психологических и других потребностей человека. Какими архитектурными, планировочными, художественными,
информационными и прочими средствами автор сможет реализовать данное пространство.
Заключение
Благодаря взаимодействиям в структуре пространства, архитектурный объект приобретает свойства в зависимости от человека. А именно от поставленных им задач, его психологии, и так далее, причем, с учетом всей социальной группы, а не только отдельной личности.
Говоря о структурных свойствах пространства, мы также учитываем и временной фактор, фактор динамики и изменения человека.
Модель человеческого восприятия архитектуры современного здания является очень гибкой и многогранной. Следствием этого является многообразие приемов и средств, составляющих структуру здания и совмещение в себе отдельных аспектов и целых различных типов зданий.
Мы можем увидеть, что в многофункциональном общественном здании различные электронные системы ориентации и коммуникации не менее важны, чем визуальные, цветовые, планировочные и архитектурные. Более того, зачастую те же системы служат формообразующими для здания, они влияют и на конструктивное решение объекта, подчиняя его себе.
Различное смешение типологии зданий в одном объекте также является следствием всего вышесказанного. Оно не является самоцелью, но оно неизбежно, так как практика
показывает, что восприятие человеком информации из окружающего мира всегда находится на пересечении различных отраслей и источников знания. При этом под знанием подразумевается не только конкретная информация для работы, но и источник ощущений и эмоций, которые человек неизбежно воспринимает, находясь в здании. Это придает идее и функционалу здания динамизм и необходимую изменчивость, не теряя при этом своей структурной модели.
Литература
1. Гидион. Пространство, время, архитектура. – М.: Стройиздат 1975.
2. Ивановская Н.Е. "Антропологический дизайн". – М.: рукопись, 2005. – 5с.
3. Ле Корбюзье. Архитектура XX века. – М.: Прогресс, 1970.
4. Минервин Г.Б. "Дизайн архитектурной среды". – М.: Архитектура-С, 2004. – 93 с.
5. Ревзин Г. «Текст "вызова" журнала Проект Классика VIII-MMIII, тема – "пещера"»
[Электронный ресурс] / Электрон. журн. – archi.ru – Режим доступа:
http://www.archi.ru/events/news/news_current_press.html?fl=3&nid=159&sl=2 6. Середюк И. Дигитальные формы современного архитектурного дизайна
[Электронный ресурс] / Электрон. журн. – forma – Режим доступа:
http://www.forma.spb.ru/magazine/digital-forms.shtml
7. Ткачёв В.Н. «Структура архитектурного пространства» [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://bral.info/?p=16
8. Шевелев. И.Ш. Логика архитектурной гармонии. – М.: Стройиздат, 1973
Лобанов Алексей Вячеславович,
Митяшина Н.А.
КОНЦЕЦИЯ ДИНАМИКИ
АРХИТЕКТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОГО
ОБЩЕСТВА
Большинство наук весьма специфичны, и для неподготовленного человека результаты исследований данных наук окажутся бесполезными. В повседневности никто не задумывается об устройстве ядерного реактора или мутации генов цепочки ДНК при определенных условиях. Данные науки представляют интерес для строго определенных групп людей и не являются опосредованными в обычной жизни.
Провозглашая лозунг «Архитектура для человека», теория архитектуры, как наука, обязала себя выработать определенный язык, посредством которого результаты ее исследований будут понятны каждому. Тенденции «демократизации» архитектуры, ее доступности в понимании становятся более ощутимыми благодаря таким современным междисциплинарным наукам как семиотика, проксемика, а также разработки в сфере психологии архитектуры.
Последние исследования в архитектурной теории все больше выявляют тенденцию изучения не композиционной формы и механизмов ее структурирования, а осознания факта необходимости раскрытия потенциала архитектурного пространства – как
жизненного пространства человека и поэтому наделенного большей ответственностью.
Подобное «очеловечивание» архитектуры связано, в первую очередь, с проблемой, так называемой, переоценки ценностей в структуре современного общества, где
приоритетными становятся понятия личного пространства, свободы выбора и доступности информации.
Интеграция различных наук и использование достижений одних для повышения
эффективности других сделало возможным рассмотрение поставленных задач с совсем иных точек зрения. Таким образом, исследование архитектурного пространства приобрело новые черты, а границы данных исследований существенно раздвинулись. Данная статья предполагает краткий обзор влияний некоторых прикладных наук на архитектурное и жизненное пространство человека и выражение его в практическом аспекте.
Архитектура всегда имеет целью выражение некоего смысла. Данный смысл обязан организовывать внешнее пространство и придавать ему тот или иной статус. Внешнее пространство, как и внутреннее пространство, человека являются
сложноорганизованными понятиями, и, если организация внешнего пространства
предполагает наиболее эффективное использование материальных, энергетических и экономических ресурсов, то выражение организации внутреннего личного пространства человека часто не находит себе применения в архитектурной практике.
«Повышение человечности в архитектуре означает, прежде всего, что архитектура должна создавать условия для проявления всей полноты жизни человека как существа
природного, социального, индивидуального, телесного, духовного, конечного и
бесконечного в нем, а для этого она призвана организовывать не только среду, сколько создавать соразмерный человеку архитектурный мир…» [1].
Восприятие человеком архитектуры сопряжено со многими факторами, которые связаны с определенными мировоззрениями, национальными традициями, культурными ценностями и, конечно, с особенностями психики. Возможности последнего оказывают существенное влияние на повышение качества архитектуры и раскрытие ее потенциала.
При установлении взаимосвязей между архитектурой и проявлениями психики можно выявить некоторые интересные факты. Темперамент архитектурного пространства зависит от динамики поведения людей, включенных в это пространство, также как
поведение и эмоции людей зависят от характера и динамики формы объектов архитектуры или местности. В качестве пояснения можно привести несколько примеров: пространство рыночной площади и павильоны торговых рядов обладают большей динамикой, чем пространства музеев, театров и выставочных площадок; интенсивность и динамика магистральных улиц всегда намного выше ритмов динамики спальных районов.
Аналогично этому, ощущения и эмоции людей приобретают различную окраску в зависимости от производимого на них эффекта: созерцание живописного ландшафта и поселений сельской местности вызывают определенные эмоции спокойствия и
умиротворения, а впечатления, полученные при рассматривании городского пейзажа с его высокоурбанизированными динамичными формами, имеют противоположную
эмоциональную окраску. Данная бинарная взаимосвязь позволяет говорить о преемственности понятия темперамент по отношению к архитектурным формам и пространствам.
В психологии выделяют понятие темперамент (от лат. temperamentum) – характеристика индивида со стороны динамических особенностей его психической деятельности, то есть темпа, быстроты, ритма, интенсивности, составляющих эту деятельность психических процессов и состояний. (2) Темперамент отражает динамические аспекты поведения, преимущественно врожденного характера, поэтому свойства темперамента наиболее устойчивы и постоянны по сравнению с другими психическими особенностями человека.
Также в психологии различают 4 основные типа темперамента: сангвиник, холерик, флегматик и меланхолик. Не вдаваясь в природу данных типов, можно обозначить их основные характеристики:
- для сангвинистического темперамента характерны довольно высокая нервно- психическая активность, разнообразие и богатство мимики, эмоциональность, впечатлительность, общий позитивный эмоциональный настрой;
- для холерического темперамента характерны высокий уровень нервно-психической активности и энергии действий, резкость и стремительность движений, а также сила, импульсивность и яркая выраженность эмоциональных переживаний;
- темперамент флегматика характеризуется обычно сравнительно низким уровнем активности поведения и трудностью переключений, медлительностью и спокойствием действий, мимики и речи, ровностью и постоянством глубины чувств и настроений;
- меланхолистический темперамент связывается обычно с такими характеристиками поведения как малый уровень нервно-психической активности, сдержанность и
приглушенность моторики и речи, значительная эмоциональная реактивность, глубина и устойчивость чувств при слабом внешнем их выражении.
Таким образом, при рассмотрении динамики архитектурных пространств аналогично можно выделить 4 типа пространства:
- сангвинистическое пространство характеризуется высокой активностью поведения людей, которое связано с восприятием разнообразия и богатства архитектурных форм.
Динамика поведения зависит от впечатлений и эмоциональных ощущений, полученных при взаимодействии с объектами архитектуры. (пространства театров, храмов, цирков, зрелищных сооружений);
- для холерического пространства также характерна высокая активность поведения людей, резкость и стремительность действий, яркая выраженность эмоциональных переживаний, но зависят они уже от активности и энергии действий самих людей. Это обусловлено определенным характером местности и назначением архитектурного объекта (рынки, ж/д вокзалы, аэропорты, спортивные сооружения, офисы);
- флегматическое пространство характеризуется низким уровнем активности
поведения, медлительностью и спокойствием действий людей, ровностью и постоянством эмоциональных ощущений (пространство библиотек, учебные заведения);
- меланхолистическое пространство связывается с такими характеристиками поведения людей как малый уровень активности, сдержанность архитектурных форм, устойчивость пространственных планировок (жилые комплексы, больницы, оздоровительные
учреждения).
Поскольку данная классификация предполагает взаимосвязь не только с пространствами, но и архитектурными формами, целесообразно также рассмотреть возможности
темперамента линий, поверхностей и форм, которые организуют интенсивность динамики пространства. Актуальность такого исследования будет подтверждена при составлении
«грамматики» художественного языка архитектуры и позволит создавать архитектурные формы с заведомо установленной динамикой пространства для достижения более полного выражения психологического комфорта людей.
Таким образом, пространство города, пространство архитектурного объекта или
архитектурная форма могут рассматриваться в структуре психологического восприятия человека на основе динамических особенностей его психической деятельности. В
контексте данной проблемы изучение общественных центров города – как точек наиболее высокой концентрации активности людей и интенсивности динамики поведения –
представляется наиболее целесообразным ввиду несоответствия существующих архитектурных пространств/форм определенным темпераментам пространства. Это отчетливо проявляется в неправильной организации поведения людей не только в структуре функционального разделения, но и общей психологической направленности.
Результаты данного исследования позволят гармонизировать отношения в системе
«потребитель – архитектурное пространство», повысят оценку эмоционального отклика на
архитектурное пространство, а также снизят риски различных заболеваний, вызванных стрессами общественной жизни.
Методы изучения проблематики поставленной задачи предполагают:
- анализ литературы, графических материалов проектов, связанных с теоретическим и практическим опытом решения проблемы формирования общественных центров;
- изучение динамических особенностей психологии человека;
- анализ положений, выводимых науками проксемикой, кинестетикой, а также исследования в области наук эниологии и семантики художественного языка архитектуры;
- изучение потенциала «нулевых точек» – пространств природы, позволяющих разгружать эмоциональную напряженность общественной жизни.
Важность и актуальность поставленной проблемы в условиях современного общества, несомненно, высока. Современная культура переживает информационный бум, который характеризуется активно развивающимися коммуникационными технологиями,
технологиями работы с информацией. Данная тенденция выражается в увеличении интенсивности ритмов динамики общественной жизни, игнорировании психологических потребностей человека, утрате способностей существующих архитектурных объектов и пространств удовлетворять насущные требования комфорта для ликвидации стрессов.
Таким образом, регулировка динамики жизненных пространств человека для создания гармоничных и оптимальных условий реализации личности и здоровья индивида имеют первостепенное значение.
Литература
1. Мартынов Ф.Т. Концепция идеализированного объекта системной теории архитектуры А.Э. Коротковского и проблема повышения человечности архитектуры./ Сб. науч. тр.
Междунар. ассоц. семиотики пространства./ Под ред. А.А. Барабанова.– Екатеринбург:
Архитектон, 1999.
2. Немов П.С. Общие основы психологии. – М.: Владос, 1999.
3. Саймондс Д. О. Ландшафт и архитектура. Москва: Стройиздат 1965.
4. Выготский Л.С. Психология искусства. – М., 1986.
5. Барабанов А.А. Чтение города.// Сб. науч. тр. Междунар. ассоц. семиотики пространства./ Под ред. А.А. Барабанова. – Екатеринбург: Архитектон, 1999.
Митяшина Надежда Александровна, Научный руководитель:
кандидат архитектуры
Виноградова Е.И.
К ПРОБЛЕМЕ ИЗУЧЕНИЯ
ВОСПРИЯТИЯ ВНУТРЕННЕГО ЖИЛОГО АРХИТЕКТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА
УДК 72.01 ББК 85.110
«Архитектор должен быть, хотя бы элементарно, знаком с законами восприятия и средствами воздействия, чтобы в своем мастерстве использовать все, что может дать современная наука».
Н. Ладовский [12].
Последние два десятилетия ХХ века архитекторы стали иметь гораздо большую свободу в выборе стиля для своего произведения, чем в начале и середине столетия. Относительный стилистический монизм сменился параллельным сосуществованием различных
направлений, школ и индивидуальных творческих манер, искусствоведческое обозначение которых весьма условно. Если раньше в массовое сознание успешно внедрялось отношение к стилю как к ценностному критерию, а к стилистической норме как к гарантии хорошего вкуса и объективной эстетической оценки, то сейчас отношение многих архитекторов-практиков (а нередко и критиков) к понятию «стиль» в корне изменилось. Эстетическая установка модерна и модернизма на стилистическое единство среды, обусловливающая в качестве общего знаменателя ряд нормативных эталонов, соответствующих общим художественным идеалам, под влиянием доктрин
постмодернизма сменилась плюрализмом подходов и мнений, реабилитацией эклектики и как творческого метода, и как возможной творческой ценности. Эта тенденция особенно ясно просматривается в частном жилище и создаваемых современными архитекторами частных жилых интерьерах [18].
Полученная свобода архитекторов от догм определенных стилей и течений в проектировании жилых интерьеров, с одной стороны, может быть мощным положительным толчком к развитию архитектуры, а может иметь негативные
последствия, связанные с незнанием «творцами» специфики восприятия архитектуры человеком и влияния ее на зрителя. Именно вопросы специфичности восприятия архитектуры и воздействия архитектуры на человека должны быть разумными ограничителями фантазии архитектора. Ведь одной из главных особенностей
архитектурной среды является то, что она в большинстве случаев является как бы фоном для жизнедеятельности человека и воздействует на человека вне зависимости от его желания.
Однако на сегодня не представляется возможным дать однозначные ответы на данные вопросы, в связи с тем, что до конца еще не изучен сам процесс восприятия
архитектурных объектов. И это так, несмотря на то, что с древнейших времен было известно о влиянии архитектурной среды на эмоционально-интеллектуальное состояние человека, и с незапамятных времен великие зодчие и безызвестные строители стали учитывать в своих постройках возможности и закономерности натурного восприятия, накапливая опыт целенаправленного воздействия произведений архитектуры на зрителя.
Возможной причиной до конца не распознанного механизма восприятия архитектуры является тот факт, что это очень сложный и полимодальный процесс. При восприятии архитектуры задействованы такие виды восприятия как: кинестетическое (изменения в наклоне пола), слуховое (звуки шагов, скрип половицы, качество акустики в целом), осязательное (дающее представление о качестве поверхностей: их гладкости,
шероховатости и т.д.) и даже обонятельное (запах краски стен). Однако все же ведущим видом восприятия архитектурной среды, безусловно, является зрительное восприятие.
Потому научные исследования архитектуры, начавшиеся с XIX века, в подавляющем большинстве были связаны с изучением ее визуальных характеристик и специфики зрительного восприятия архитектуры. Тогда была предпринята одна из первых попыток объективизировать восприятие человеком различных элементарных форм. Воздействие отдельных форм на человека пытались доказать такие исследователи психологии как Г.
Фехнер, В. Гельмгольц, В. Вундт [3, 9].
Большой интерес к психофизиологическому аспекту восприятия архитектурной формы был характерен для теоретической мысли архитекторов 20-х годов XX века. В своих работах исследователи постоянно анализируют форму, обращаясь к специфике восприятия объемов и пространств [3].
В 1920–1940 гг. выдающийся психолог Л.С. Выготский изучал психологическое
воздействие произведений искусства объективно-аналитическим методом, беря за основу само произведение искусства, а не автора и не зрителя. При этом он рассматривал каждое произведение искусства как систему раздражителей, сознательно и преднамеренно
организованных, чтобы вызвать эстетическую реакцию [5].
В эти же годы в лаборатории ВХУТЕМАС Н. Ладовский ставил вопрос о необходимости создания новой эмоционально воздействующей архитектуры, элементы которой должны не только обладать функциональной оправданностью, но и формальной убедительностью [12].
Аналитически исследовались отдельные, искусственно изолированные элементы (плоскость, объем, пространство) художественной формы, и результаты этих исследований применялись к объекту художественного производства [3, 12].
В 1930 – 1940 гг. исследователей в большей степени привлекали вопросы, касающиеся условий видимости объектов, оптических иллюзий, приемы целенаправленных
воздействий композиционных качеств архитектуры. Вопросы архитектурной композиции рассматривались в связи с восприятием архитектурных сооружений в зависимости от дистанции наблюдателя, перспективных сокращений, расположения точек зрения и движения зрителя [3].
В 1950-1960 гг. разрабатывались вопросы восприятия масштаба и масштабности в архитектуре. Ю. Короев и М. Федоров выявили искажение размеров, расстояний, удаленности, пропорций и соотношений, которые возникают в процессе натурного восприятия архитектурных сооружений по сравнению с проектом [10].
В 1970-1990 гг. в тесном содружестве психологов и представителей художественного мира были проведены интересные исследования, касающиеся зрительного восприятия визуальной композиции и различных форм. Б. Грановская, И.Я. Березная, П.А. Кудин, Б.Ф Ломов, А.А. Митькин разрабатывали композиционные принципы, раскрывающиеся
различными композиционными средствами [7, 11].
В настоящее время наиболее интересные проводимые исследования связаны с рассмотрением архитектуры с точки зрения семиотики, когда одни авторы (А.А.
Барабанов) рассматривают выразительность художественного языка архитектуры на знаковом, символическом и образном уровнях художественного языка, а другие (Л.Ф.
Чертов) – говорят о визуальных кодах, от которых зависят динамическое переживание и осмысление субъектом пространства [2, 15, 19, 21].
Параллельно с изучением восприятия и влияния формы, объемов, плоскостей
архитектурных объектов разрабатывались вопросы, связанные с восприятием человеком и влиянием на него цвета в архитектуре. Здесь нельзя не упомянуть таких авторов как Г.Фрилинг, К. Ауэр, А.В. Ефимов, Н.В. Серов, К.С. Малевич, В.В. Кандинский. Ими были выявлены особенности восприятия конкретных цветов в зависимости от их расположения на плоскости основания, верхней плоскости и вертикальных ограждениях архитектурных объектов [8, 17, 20].
Многочисленные исследования в сфере восприятия архитектуры, проводимые в течение XIX-XX веков, дали, безусловно, богатейшие знания в данной области, способствовали раскрытию многочисленных факторов и особенностей восприятия архитектуры,
способствующих развитию архитектуры в целом. Но при этом необходимо обратить внимание, что большинство проводимых исследований и выводов касались восприятия внешних форм, объемов, экстерьера архитектурных объектов, а внимание интерьеру практически не уделялось.
Кроме того, стоит заметить, что в большинстве проведенных исследований делался преувеличенный акцент на одной искусственно выделенной характеристике
архитектурных объектов, что нередко приводило к абстрактному и ограниченному освещению проблемы восприятия архитектуры. Другими словами, исследователями нередко брался архитектурный объект в целом и выделялась определенная его характеристика, например, цвет. В процессе исследования выяснялось, как зрителем воспринимается данная характеристика и как она влияет на человека. Затем данное влияние приписывалось объекту в целом, без учета остальных особенностей данного архитектурного объекта (например, его формы или направленности линий, создающих его контур).
Однако нам кажется, что такой путь исследования противоречит самому определению процесса восприятия и основным его свойствам.
«Восприятие, в самом общем смысле, – это целостное отражение предметов, ситуации, явлений, возникающих при непосредственном воздействии физических раздражителей на рецепторные органы чувств», – такое определение восприятию дает психолог А.Г.
Маклаков в своем знаменитом учебнике по «Общей психологии» [13, с.200]. Другими словами, в отличие от ощущений, суть которых есть отражение отдельных свойств предметов и явлений, восприятие дает отображение объекта реального мира в
совокупности всех его свойств, иными словами, целостное отображение предмета. Это происходит за счет синтеза ощущений одной или нескольких модальностей, включения предыдущего опыта субъекта, процесса осмысления того, что воспринимается, т.е. в
процессе восприятия задействованы память и мышление. Именно «целостность»
восприятия является одним из главных его свойств. Другое важное свойство восприятия – это «предметность», способность отражать объекты и явления реального мира не в виде набора не связанных друг с другом ощущений, а в форме отдельных предметов. Такое свойство восприятия как «осмысленность» заключается в том, что перцептивные образы всегда имеют определенное смысловое значение. Говоря об основных свойствах
восприятия, нельзя не остановиться еще на одном существенном свойстве восприятия, таком как психический процесс – «активность» (или «избирательность»). Оно
заключается в том, что в любой момент времени человек воспринимает только один предмет или конкретную группу предметов, в то время как остальные объекты реального мира являются фоном нашего восприятия, т.е. не отражаются в нашем сознании [13].
Открытие большинства свойств восприятия проходило в рамках гештальтпсихологии, центральной разрабатываемой темой которой является проблема целостности и
целостного подхода. Представителями гештальтпсихологии К. Коффкой, В. Келером в 1920-1930 года XX века были сформулированы некоторые положения, в основе которых лежал принцип целостности восприятия, и которые получили название законов
восприятия в гештальттеории. Важнейшие из них: закон «фигуры и фона», согласно которому зрительное поле делится на фигуру и фон; закон «прегнантности», выражающий тенденцию перцептивной организации к внутренней упорядоченности; закон
«амплификации», т.е. дополнения до целого и некоторые другие [9].
Впервые влияние данных свойств восприятия, особенно его избирательности, при восприятии архитектурных объектов показал А. Гильдебранд в своей работе «Проблема формы в изобразительном искусстве». Крупный современный американский психолог Р.
Арнхейм в своих исследованиях визуального восприятия часто также опирался на принципы гештальтпсихологии [1, 6].
В рамках нашей работы основной интерес представляется все же в раскрытии самого механизма восприятия, с учетом его основных вышеописанных свойств.
Целостное отражение предмета, как результата процесса восприятия, требует выделения из всего комплекса воздействующих признаков (цвет, форма, вес) основных ведущих признаков с одновременным отвлечением (абстракцией) от несущественных. В то же время следующий этап восприятия требует объединения группы основных существенных признаков в одно осмысленное целое. После этого происходит сопоставление
воспринятого комплекса признаков с прежними знаниями о предполагаемом предмете.
Таким образом, человек основываясь на ряде признаков воспринимаемого предмета, составляет гипотезу о том, что же за предмет перед ним. Если при таком сопоставлении гипотеза о предполагаемом предмете совпадает с поступающей информацией, то
возникает узнавание предмета и происходит его восприятие, т.е. отнесение к
определенной категории. Если гипотеза не согласуется с реально доходящей до субъекта информацией, поиски нужного решения продолжаются до тех пор, пока субъект не найдет его, т.е. пока он не узнает предмет и не отнесет его к определенной категории [4, 13].
Категорию можно рассматривать как совокупность признаков, в зависимости от которых объекты группируются как эквивалентные. Категории различаются по своей доступности, то есть по той легкости, с которой входные раздражители, обладающие теми или иными свойствами, кодируются и идентифицируются в терминах данной категории [13].
Дж.Брунер, являющийся автором данного нового взгляда (“New look”) на восприятие, вообще считает, что «восприятие — это процесс категоризации, в ходе которого организм
осуществляет логический вывод, относя сигналы к определенной категории, и что во многих случаях этот процесс является неосознаваемым» [13, с.23]. При этом один и тот же объект может входить в разные категории. Разумеется, категории, к которым относятся воспринимаемые объекты, не изолированы друг от друга. По словам Дж.Брунера,
«человек имеет представление о яблоке, однако, оно в результате прошлого опыта может быть включенным в целую сеть категорий. Примером могут служить высказывания типа
«яблоки — фрукты» или включение объекта в более общие классификационные схемы.
Таковы же и предсказывающие системы типа «если яблоки не хранить в холодном месте, они испортятся» [13, с.24]. Нетрудно предположить, что категоризация может носить иерархический характер.
Важной особенностью результатов такой категоризации является их репрезентативный характер: они обнаруживают большую или меньшую степень соответствия природе физического мира, в котором действует данный организм. Другими словами, отнесение предмета или события при его восприятии к определенной категории позволяет человеку выходить за пределы непосредственно воспринимаемых свойств предмета или события и предсказывать другие, еще не воспринятые свойства данного объекта [13].
В области исследования архитектуры, на наш взгляд, уже проводились исследования, подходившие к архитектурному объекту именно как к некоторому осмысленному целому, относящемуся к определенным категориям. Таковыми являются исследования
ментальных карт различных городов, проводимые К. Линчем, С. Милграмом и другими авторами. Данные исследования заключаются в выделении в сознании реципиентов (горожан) тех самых ведущих признаков, «опорных точек», в восприятии конкретного архитектурного объекта (в этих случаях определенного города), благодаря которым данный объект распознается и относится к определенным категориям: во-первых, к категории «город», а во-вторых, к категории «данный конкретный город» («Париж»,
«Нью-Йорк» и т.д. ) [14, 22].
В свете всего вышесказанного, по-нашему мнению, необходимо подходить к изучению восприятия жилого внутреннего пространства, например интерьера гостиной, как к некоторому единому целому, имеющему различные по важности восприятия признаки.
Признаками, которые выделяются как ведущие для основной категоризации, наиболее вероятно являются: основной цвет, ведущая форма, специфика контурных линий,
возможно также степень замкнутости пространства, степень насыщенности элементами.
Также, наверняка, таковыми «опорными точками» интерьера являются некоторые предметы мебели.
Данные признаки, представленные в разных определенных вариациях, скорее всего, формируют категорию, которую можно назвать «стиль», однако, не в научном понимании этого слова, а скорее в бытовом. Данный вывод можно сделать, исходя из описанной Н.К.
Соловьевым ситуации, сложившийся в настоящее время, когда нет единого
общепринятого стиля, а значит и эстетического эталона, на который можно и нужно равняться. «Бытовая трактовка понятия «стиль» из лексики потребителей проникла в терминологию профессионалов, где можно встретить определения типа: «стиль кантри»,
«колониальный стиль», японский, индийский, мусульманский, средиземноморский и другие «стили»» [18, с. 396].
Таким образом, очевидно, что восприятие интерьера происходит целостно, с выделением лишь определенных его признаков как основных, на основании которых человек относит видимый им интерьер в категорию «определенный стиль». В этой категории представлена сумма отдельных признаков (допустим, цвет, особенности контурных линий и часть
