1
С.Ш. Тахан г.Астана, Казахстан ТЕМА ЧЕЛОВЕКА ВОСТОКА В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ А.ПЛАТОНОВА В
КОНТЕКСТЕ ЕВРАЗИЙСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ
Идейно-тематическое ядро творческого наследия выдающегося русского писателя ХХ века Андрея Платонова определенно скрепляется неизменным авторским акцентом на приоритетность духовных исканий в выявлении человеческой сути персонажей. При этом определенно в художественных размышлениях Платонова русский мир духовности не заслоняет горизонты философских прозрений народов Европы и Азии, а наоборот, позволяет выходить на новые совмещенные смыслы человеческого существования, обогащающие русскую культуру мысли о человеке вообще.
В связи с художественной интерпретацией темы судьбы народов Азии в эпоху революционных изменений в евразийском пространстве чрезвычайно интересными представляются взгляды Платонова на фундаментальные принципы бытия восточных и западных народов. Восток и Запад у писателя – это два философских понятия. История восточных народов с древнейших времен является для Платонова неоспоримым доказательством преобладания духовной составляющей в организации общественной и личной жизни человека.
Принцип бытия западного человека с самых исторических истоков определялся его стремлением к материальному обеспечению будущего всеобщего благоденствия. Искони присущий западному человеку прагматизм, явленный на путях достижения социально определенной цели, противопоставляется Платоновым духовным практикам человека Востока, в которых основным содержанием является стремление определить меру личного участия каждого во вселенской борьбе добра и зла, подразумевающего пренебрежение к конкретным социальным реалиям.
Самоуглубленность, присущая восточному человеку, уходит глубокими корнями в предопределенный природным ареалом существования образ жизни. Так в творчестве Платонова возникает оппозиция пустыни и цветущих географических пространств, объясняющая явленные в произведениях художника несхожие психотипы людей, истинные причины культурных разломов, философские интерпретации причин как расхождения, так и сближения представлений о смысле человеческого существования на земле. По Платонову высокие культуры впервые на земле возникли в малонаселенных песках Азии исключительно в силу отсутствия каких-либо определенных перспектив к материальному обогащению, в условиях героического преодоления последствий безводия и угрозы голода, существенно снижавших остроту проблемы борьбы между людьми.
В этом контексте обращает на себя дневниковые записи Платонова 1934 года, относящиеся к его пребыванию в Туркмении. Речь идет о заметках диариста, тематически связанных с мотивом воды как заждительницы жизни в Азии. На первый взгляд парадоксально в дневнике тема крупнейшей реки Азии Амударьи разрастается до масштабов раздумий о истоках исторического времени человечества, впервые заявившего о себе как окультуривающем планетарном факторе древнейшими околопустынными цивилизациями. Из дневника: «Тайна Азии культура произошла от самых гонимых, робких людей, [при]загнан-ных воинами девств<енных> степей, свежими великанами – к самым нелюдимым, тяжелым местам мира – скажем, Амударье. От тяжести условий была создана культура. Но и только. Эта родина человечества очень условна. Счастливая жизнь прошла в других местах, и историч<еской> памяти о них не осталось»; Возможно, что Азия всегда была малонаселенной в некото-р<ых> частях и пустынной. Именно это способствовало созданию высоких культур, [уменьшения] путем уменьшения напряжения взаимно-человеческой борьбы, благодаря закрытию перспектив к материальному обогащению (песок, безводие, небольшой асссортимент продуктов и т.п.) Наоборот – появление масс населения (Тимур и т.п.) сейчас же заставляло сбрасываться войнами на Запад, в Европу, где уже шло совсем другое дело, а Азия в пустынях своих опять успокаивалась на некотором терпении и минимуме» [1 с. 139].
Следуя логике мысли Платонова человечество, впервые осмыслило и наполнило верным содержанием культуру в древней Азии, и этот феномен не допускал по определению избыточности ни в потреблении, ни в духовном самовыражении человека. Объективная невозможность экстенсивного развития форм хозяйственной деятельности людей минимизировала материальные запросы, стимулировала на предельно экономное использование мыслительных и
2
физических сил и интенсификацию духовных исканий, вылившихся в уникальные памятники зодчества и поэтического слова, в философию пассивного созерцания и вневременной рефлексивности. Но самое главное, не бесконечные истребительные войны, а века каждодневного рабского труда создавали материальные основы человеческой цивилизации.
Река как тотальное условие существования и единственно реальное благо отменяла вообще идею соревновательности в обладании другими благами, направляя энергию людей в русло коллективного выживания, причем в ограниченных возможностями реки поить количестве. Не борьба между людьми, а борьба людей с жестокими природными ограничениями за выживание породила самые верифицируемые духовные ценности.
В анклавах, созданных реками Азии, где регулировалась не только численность выживающих, но и выявлялись пределы их отприродных разрушительных агрессивных инстинктов, и возникли впоследствии безлико задолженствовавшие в человеческом общежитии категории добра, милосердия и красоты.
Людей в Азии издавна объединяла причастность к общим духовным ценностям, проистекавшим из безусловной истины – человек есть мера всех вещей. Средоточием пространства духа азиата является глубокое понимание нераздельности его существования с жизнью пустыни, опосредованность его сосуществования с себе подобными возможностями пустынного ареала предоставлять пищу. Кочевое положение при всех сопутствующих бытовых и социальных стеснениях формирует неистребимое свободолюбие, особую обращенность мыслей и чувств к звездному небу, настраивает дух человека на возвышение. Мифопоэтика Азии, в особенности, индоиранские сказания, тюркский эпос, где аккумулирована философская картина мира азиатов, всегда предстает транслятором высокой духовности. Платонов в повести «Джан»
обращается в индоиранскому эпосу, здесь очевидны реминисценции из сказания о Орзмунде и Аримане, и особенно значимы для писателя в восточных сказаниях мотивы любви к человеку. О любви как оправдании человеческого существования в пустыне рассказ «Песчаная учительница».
Юная выпускница учительских курсов в Астрахани Мария Никифоровна Нарышкина направляется в деревню Хошутово на краю азиатской пустыни преподавать в школе. Хошутово – деревня переселенцев, которые находятся на грани вымирания из-за засилия песков, неумолимо надвигающихся на их и так скудные посевы и хозяйственные сооружения. Мария Нарышкина потрясена гибелью некоторых своих учеников от голода и решает объявить войну пустыне.
Стратегия ее борьбы с песками основана на научных знаниях, большие организаторские усилия по объединению всех сельчан для шелюговых посадок вокруг деревни увенчались успехом. Зеленое кольцо насаждений, опоясавшее деревню в результате трехлетних усилий хошутовцев, остановило нашествие песков, продолжение лесопосадок сулило сельчанам устойчивый достаток. Но прошли через деревню кочевники, стада которых полностью потравили и растоптали зеленую поросль вокруг деревни.
Мария с гневной отповедью на устах идет к вождю кочевников, чтобы услышать в ответ следующие слова: « – Травы мало, людей и скота много: нечего делать, барышня. Если в Хошутове будет больше людей, чем кочевников, они нас прогонят в степь на смерть, и это будет так же справедливо, как сейчас. Мы не злы, и вы не злы, но мало травы. Кто-нибудь умирает и ругается»[2, с. 286]. Героиня втайне восхищена мудростью вождя кочевников, но смотреть безучастно на то, что хошутовцы снова беззащитны перед жутким натиском пустыни, она не может. В областном центре, куда она прибыла с целью просить помочь с рассадой для возобновления порушенного кочевниками лесного дела в Хошутове, она получает новое назначение. Ей предлагают ехать в дальнюю деревню оседлых кочевников в глубине пустыни Сафутово учить тамошних жителей «культуре пустыни». На вопрос, что будет с хошутовцами, героиня слышит в ответ, что они теперь научены жить в песках и сами восстановят потерянный достаток. «Культура пустыни» в понимании завокроно – это работа по примирению кочевого мира с оседлым типом хозяйствования на земле, реализация мечты о благоденствии всех народов, считающих пустынные просторы своей родиной. Мария испытывает глубокое внутреннее потрясение от своих мыслей о предстоящем многолетнем одиночестве, тяжело мирится с перспективой никогда не иметь мужа. «Потом Мария Никифоровна второй раз вспомнила умного спокойного вождя кочевников, сложную и глубокую жизнь племен пустыни, поняла всю безысходную судьбу двух народов, зажатых в барханы песков, и сказала удовлетворенно: – Ладно.
Я согласна... Постараюсь приехать к вам через пятьдесят лет старушкой... Приеду не по песку, а по лесной дороге. Будьте здоровы, дожидайтесь!» [2, с. 287].
3
Русская по происхождению, она родилась в городе, засыпанном песками, с детства знала, каких затрат физических и душевных сил требует существование в пустыне. Родители сумели оградить ее растущий ум от жестокой правды гражданской войны, а девичьим сердцем она сумела навеки полюбить все проявления неброских красок пустыни, обрела истинную поэзию в преодолении пустынных просторов во благо людей. Выживая, бороздить песчаные пространства, есть, по сути, демонстрация истинных человеческих возможностей, и те, на чью долю судьбою выпало суровое испытание кочевничеством, являются в глазах Марии Никифоровны носителями неподдельной, настоящей человечности. К возвышающему человека смыслу существования соприкоснулись и русские переселенцы, нашедшие в себе силы принять вызов песчаного натиска природы. Для героини жизнь кочевников в песках является проявлением наивысочайшего напряжения любви, утоляемой устроением жизни в условиях, совершенно враждебных человеку.
Это целомудренная жизнь, где все подчинено продолжению человеческого рода и где нет места излишествам чувственности, расслабляющим волю к жизни. Отказывается от чувственной любви во имя социального и научного творчества и Мария Нарышкина. Страстью героини, заглушившей ее физиологические потребности, стала наука. Не случайно, что после того, как она успешно организовала в стенах своей школы «обучение искусству превращать пустыню в живую землю»,
«… несмотря на заботы, и еще больше заневестилась лицом» [2, с.с. 283,285]. Однако для героини определенно ведомо, что живая земля не является антиподом пустыни, поскольку корни социального зодчества Марии уходят глубоко в «мудрость жить в песчаной степи», которой по праву владеют кочевники. В этом свете понятны и причины того, почему героиня «заневестилась лицом». Любовь, позволившая сердцем принять «сложную и глубокую жизнь племен пустыни», открыла в душе героине и просторы для нравственного самосовершенствования. Пустыня для Марии Никифоровны является символом духовной свободы, которая нуждается в известном окультуривании, знаком которого в рассказе является привносимое на пустынную почву дерево.
Но в целом пустыня предстает в рассказе абсолютным выражением свободы, как общественного чувства, невозможной к применению в эгоистических целях. В рассказе «Песчаная учительница»
заведующий окружным отделом народного образования пророчески произносит, что «пустыня – будущий мир», и эти слова можно смело возвести в разряд бесспорных платоновских истин, обретенных на путях напряженных поисков мысли и развернуто доказуемых им на протяжении всего зрелого периода творчества. Пустыня у Платонова предстает символом соединения земного и космического, спасительным для человечества резервуаром духовных сил, черпаемых из глубин вселенной, кладезем физических возможностей организации в будущем такого производства во благо человечества, когда при минимальных затратах сил люди будут получать колоссальные дивиденды с научной организации труда. Территориальные пространства Казахстана, помноженные сегодня на глубоко осознанные государственные усилия по оптимизации интеллектуальных возможностей многонационального населения суверенной страны в освоении и разработке инновационных технологий, доказательно иллюстрируют веру Платонова в возможность сделать саму бесконечную вселенную «пролетарием человека», чтобы он, наконец, получил полную возможность предстать как «существо, полное сознания, чуда и любви».
Человек будущего у Платонова полон внутреннего света, и это свет глубокой духовности, ставшей возможной благодаря объединению культур Востока и Запада. Герои Платонова говорят языком, в котором соединены главные смыслы человеческого существования, в равной мере почерпнутые из опыта жизнестроительства всех народов, населявших большой Евразийский континент. Платонов особенно понятен современному казахстанцу, на суверенной земле которого многонациональное население воплощает в жизнь его идеал поликультурной общности во имя созидания.
Список литературы
1. Платонов А.П. Записные книжки. Материалы к биографии. Наследие. Москва.2000//
http://uni-persona.srcc.msu.ru, с.139.
2. Платонов А.П. Повести и рассказы.- М.: Правда, 1983.
