1
Ю.Я. Бондаренко г.Костанай, Казахстан ПРОБЛЕМА «БОРЬБЫ С ХРОНОСОМ»
В ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н. ГУМИЛЕВА
Творчество Л.Н.Гумилева вызывало и продолжает вызывать жаркие споры. Кто-то, особенно в годы Перестройки, был склонен превратить его в кумира, кто-то, напротив, отказывает ему в праве считаться ученым. Так, например, уже в современном Казахстане появилась глубокая во многих отношениях коллективная работа Н.Э.Масанова, Ж.Б.Абылхожина и И.В.Ерофеевой
«Научное знание и мифотворчество в современной историографии Казахстана (Алматы: Дайк- Пресс, 2007).
Вполне понятно, что Л.Н.Гумилева, как и всякого иного автора, исследователи, да и просто думающие люди, вправе подвергать критике. Но при этом очень важно, критикуя, всякий раз учитывать специфику не только языка, но и движения мысли того или иного критикуемого автора.
Не углубляясь в полемику, хотелось бы заметить, что идеи Л.Н.Гумилева (желал он этого сам или нет), предстают перед нами не просто, как идеи историка и этнографа, а как опоэтизированная философия в одежде истории. Иными словами, при обилии фактического материала в трудах Л.Н.Гумилева доминирует дышащая поэзией философия истории, а не история (как наука) в привычном понимании этого слова. Поэтому-то, как представляется, при анализе его творчества столь же необходимо учитывать эту специфическую особенность, как скажем, при изучении особенностей беркута, особенности последнего именно, как птицы, а не просто живого существа, имеющего, к примеру, меньше ног, чем корова и совсем не наделенного рогами, что само по себе отнюдь не означает ущербности беркута.
О поэтичности натуры Л.Н.Гумилева очень выразительно говорит и поднимаемая им проблема борьбы с Хроносом. Здесь Гумилев интересен не оригинальностью – ибо эта проблема сквозная для человечества, а именно тем, что он почувствовал, именно почувствовал, а не просто осмыслил эту проблему, осознав при этом ее планетарное значение для человека и человечества.
Касаясь постановки этой проблемы Л.Н.Гумилевым, мы неизбежно сталкиваемся с двумя ее аспектами. Первый – направленность исторического процесса, как составляющей процессов общемирового характера. Второй – возможности человека и человечества противостоять негативным воздействиям Хроноса или, выражаясь иначе, разрушительного воздействия Времени на все живое. Согласно Гумилеву, «Коса Сатурна срезает любые личные проявления жизни и не трогает закономерность социально-экономических формаций. Только они идут по пути прогресса, а все неповторимое и прекрасное, что было в прошлых веках, утраты. Вот почему этногенез – не эволюция, а список потерь…» [1, с.301]
Вполне понятно, что сегодня можно полемизировать и с таким пониманием этногенеза, как
«списка потерь», а не восходящего либо просто несравненно более сложного движения по путям эволюции, равно как и о самой идее прогресса и поступательной смены общественно- исторических формаций. Но это – особая тема. Мы же здесь попробуем сосредоточиться на рассмотрении второго аспекта – противостоянии Хроносу. И здесь очень важен мыслеобраз Сатурна, срезающего «любые личные проявления жизни». Здесь акцент делается именно на индивидуально-личностном, на том, что еще в добиблейские и ветхозаветные времена ошеломляло, а то и подавляло людей, побуждая их искать пути выхода из бесконечной круговерти рождений и гибели И. наверное, не случайно то, что вереница четверостиший матери Льва Николаевича, Анны Андреевны Ахматовой, начинается с «Бега времени»:
Что войны, что чума? – конец им виден скорый.
Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который Был бегом времени когда-то наречен?
19 июня 1961 [2, с.237]
Конечно, здесь можно было бы заметить, что ни войнам, ни губительнейшим болезням скорого конца отнюдь не видно. Но центр тяжести стихов именно в «беге времени», который сам по себе беспощадней любых войн и эпидемий, ибо Время – это Хронос, пожирающий своих сыновей. Стихи невольно напоминают неприхотливый, но философский по своей сути рассказ о восточном царе, который на смотре своей стотысячной армии заплакал: «Представить только!
2
Через сто лет от всей этой массы крепких бойцов никого не останется! Они могут уцелеть в боях и походах, но со временем не совладать и самым могучим героям».
Однако все ли так безнадежно? – Оставим пока в стороне непосредственно религиозные искания путей освобождения от ига времени, которое постоянно, словно Минотавр, требовало живой дани. Сосредоточимся на том, на чем акцентирует внимание сам Гумилев. Рассуждая о
«косе Сатурна», он замечает, что список потерь, приносимых Временем, уменьшается
«постоянным вмешательством Клио. Ибо даже погибшее, но уцелевшее в памяти – не мертво». [1.
с.301] Поэтому «история – это борьба со временем… [1., с.298] Дальше разворачивается поэтичнейшая картина, где мифологические образы сливаются, сплавляются с понятиями, заимствованными из современного естествознания. Но в данном контексте для нас принципиально важна именно мысль об Истории – Клио, как борьбе со временем. На протяжении тысячелетий тысячами и тысячами исторических деятелей, к которым здесь могут быть отнесены далеко не только те, кого мы привыкли именовать историческими личностями, в хрониках, летописях, эпосе, легендах и песнях, виделось средство увековечивания человеческих деяний, «остановки мгновения», стреноженного человеческой памятью для того, чтобы быть переданным грядущим столетиям:
Пускай от скоростей вскипают вены И время рвет, как ветер облака
Все то, что в детстве кажется нетленным- Арканом строк остановлю мгновенье – И подарю теснящим нас векам.
(В.Бон. Акын)
Именно поэтому, как сообщают древние авторы, спартанцы, готовясь к походу, приносили жертвы богам, которые дали бы силы певцам достойно воспеть их подвиги. Именно поэтому или, в том числе и поэтому, совершалось множество значительных и героических деяний. Так, те же спартанцы, идя на свой последний бой с превосходящими силами персов, знали, что обречены, но при этом были уверены, что их не забудут. Другой вопрос – вопрос, о том, что же считать достойным памяти. Хорошо известны надписи, оставленные ассирийскими царями, где те горделиво рассказывали предполагаемым потомкам о собственных жесточайших расправах с побежденными врагами. Пройдут тысячелетия – и уже в двадцатом веке нацизм оставит миру чудовищные документальные свидетельства зверств, совершаемых и запечатлеваемых для истории группами убийц. Позже этот зловещий ряд продолжат свидетельства из иракской тюрьмы Абу-Грей и многое-многое иное, включая и съемки на мобильные телефоны избиений одних детей другими и т.д., и т.п. Но к представлениям самого Л.Н.Гумилева о жизнетворческой силе памяти эти поиски путей в Историю отношения не имеют.
А вот взаимоотношения самих историков, хронистов и Вечности заставляли задуматься людей еще самой глубокой древности, потрясающим свидетельством чего остается и по сей день древнеегипетское «Прославление писцов»:
Мудрые писцы
Времен преемников самих богов, Предрекавшие будущее,
Их имена сохранились навеки.
Они ушли, завершив свое время.
Позабыты все их близкие.
они не строили себе пирамид…
Не оставили после себя наследников, Детей, сохранивших их имена.
Но они оставили наследство в писаниях, В поучениях, сделанных ими... [3, с.89- 90]
Для самого же Л.Н.Гумилева в своей борьбе с Хроносом история, как наука, действует бок о бок с литературой и искусством. И здесь перед нами один из центральных вопросов, как всей мировой философии, так и человеческой культуры в целом – вопрос о смысле человеческого существования, прочувствованный и образно выраженный Л.Н.Гумилевым: «… а зачем и почему люди древние и новые, и даже будущие не жалеют творческих сил для создания картин орнаментов, поэм и симфоний»? – И сам же отвечает: мы видим «в их поступках (скорее, деяниях) защиту прекрасного, разнообразного мира от разрушающего Времени, ныне именуемого процессом энтропии.
3
Да как его ни назови, суть дела остается той же. И недаром Гесиод нарисовал Хроноса в образе старика с косой, той самой, которой он оскопил своего отца, Урана, и которой он лишился, когда его сын Зевс (энергия) заточил его в подземелье. Но время, все-таки, идет, и борьба с его уничтожающей силой – подвиг общечеловеческого значения». [4, с.131]
Не будем утверждать, что эта мысль уникальна – подлинно великое и «общезначимое» в сфере человеческой мысли в принципе не может быть уникальным, как не могут быть совершенно уникальными те или иные требования житейской морали, без которых существование самых разных социумов было бы очень затруднено. Например: не убей, не укради и другие. Но здесь перед нами внимание акцентируется на том, без чего самые серьезные и обстоятельные конкретные исторические исследования теряют смысл. И в самом деле: а для чего нам ворошить прошлое, если оно уже прошло? Но в таком случае неизбежно встает следующий вопрос: а для чего и как тогда жить вообще? Могут ли, причем не отдельные люди, а социумы, существовать, не пытаясь бороться с Хроносом?
Развивая свою мысль Л.Н.Гумилев разворачивает суждения, которые было бы уместно воспроизвести здесь с максимально возможной полнотой. Путей защиты от враждебного Хаоса, - пишет он, - два, только два и больше нет. Один – жизнь, не страшащаяся гибели, вечно обновляющаяся и теснящая мрачную стихию вакуума… Но жизнь и обновление ее неизбежно связаны со смертью, будь то отдельные люди. этносы (народности) или даже целые виды растений или животных…
Но в вечных сменах рождений, расцветов, упадков и неизбежных концов сфера жизни теряет плоды творческих взлетов. Удержать эти дорогие для человечества следы порывов должна была бы память, но, увы, ее возможности ограниченны. Всего не упомнишь, а вместе с ненужным, хламом уходит ценное, дорогое для всех людей знание, и тут вступает в силу нечто новое, присущее только человеку – искусство.
Искусство – это то, благодаря чему создаются памятники, переживающие свои эпохи. «Все прах, одно, ликуя, искусство не умрет…» - Писал Теофиль Готье». [4, с.131]
Здесь заслуживает внимания то, как Л.Н.Гумилев видит роль именно народного искусства в борьбе с тем, что он называет Хроносом: Так, например. «изобразительное искусство – это фиксация переживания и формы в исключительно долговечном материале или, если материал нестоек…, повторение формы из поколения в поколение. это последнее – народное искусство.
Часто оно уходит корнями в такую древность, сведений о которой не сохранили самые старинные хроники. Или содержит такую информацию, какую летописцы не сумели ни передать потомкам, ни сохранить.
Иными словами, искусство – это кристаллизация той же самой энергии живого вещества биосферы, причем оно выводит свои шедевры из цикла рождения – старения – смерти и хранит ненарушенные формы, уже неподвластные всеразрушающему времени. Эта функция давно известна. У нас говорят об этом тускло и вяло: «Искусство, как исторический источник», как будто это просто тема диссертации, а не подвиг борьбы с Хроносом…» [4, сс.131 – 132]
По Гумилеву, в борьбе с Хроносом не менее значимо, чем народное, и то, что мы бы назвали
«авторским» искусством: «Джоконда, Сикстинская мадонна, Афродита Милосская, Демон Врубеля и многое другое не только уникальны, но и находят отклик в душах людей, созерцающих картины. Это искусство перекидывает мост между живой и неживой, даже искусственной природой… [4, с.132]
Но прошлое в истории и искусстве – это не только жизнь, вырванная из сетей забвения и небытия. Прошлое – это еще и своего рода учитель. Хотя и популярно расхожее выражение, что История – это учитель, который никого и ничему не научил, однако при всей своей эффектности, оно, конечно же, не охватывает всех граней значимости исторического познания. Касаясь уже этой, сугубо практической стороны вопроса, Л.Н.Гумилев Рассуждает: «Говорят, и не только профаны, что знание прошлого для нашей практической жизни бесполезно. В древности такие люди ходили к ворожеям и астрологам гадать о будущем. И те гадали, подчас удивительно верно.
Но как гадатели добивались успеха? Изучая прошлое, проверяя возможные варианты и уточняя прогнозы, потому что число вариантов в данной ситуации всегда ограничено, так хороший шахматист рассчитывает партию на много ходов вперед благодаря тому, что он не пожалел сил на изучение сотен этюдов и партий, игравшихся задолго до его рождения. История шахматной игры позволяет ему строить наиболее вероятные, а потому практически верные прогнозы, а затем выигрывать в турнирах и матчах. Знаемое прошлое воплощается в настоящее, т.е. в успех».
[1.с.299]
4
«И, наконец, разве понимание себя и своего места в мире – только средство для добывания денег? Нет, для многих достойных уважения людей – это цель!» За этими четкими, чеканными словами, звучащими столь современно и сегодня, следует гимн Истории: «Разве благодарность предкам, построившим города, в которых мы живем, открывшим новые страны, куда мы теперь запросто ездим, создавшим картины, которыми мы любуемся и написавшим книги, по которым мы учимся, - не долг каждого, кто не потерял человеческих чувств? Разве восхищение героями прошлого, отдавшими жизнь за своих потомков, - предрассудок? – Нет!» [1, с.300]
Тут не сложно было бы попытаться вступить в полемику с автором этих пылких строк.
Можно было бы вспомнить и о невечности искусства. Что, к примеру, мы знаем о картинах древнегреческих художников, кроме того, что донесло до нас эхо воспоминаний об этих шедеврах, с точки зрения современников? Можно было бы вспомнить и то, что «открытие» стран одними, как, к примеру, Америки Колумбом, стало трагедией для других, кого «открыли», а герои одних народов отнюдь не всегда виделись таковыми представителями других – скажем, те же Чингисхан и Тимур и т.д. Но специфика исторической памяти – это тема, требующая отдельного анализа. Для нас же здесь крайне важно само восприятие исторической памяти, как смыслообразующей основы человеческого существования.
Особое звучание обретают сегодня и, казалось бы, банальные слова Л.Н.Гумилева об истории, как о поиске истины – поиске непростом, ибо то, что мы относим к источникам. отнюдь не зеркала событий и процессов: «сведения древних источников забрызганы ложью…» Мало того, и трезвый сегодняшний взгляд на прошлое необычайно важен и для его понимания. и для понимания нас самих: «Прошлое, - с вызовом пишет Л.Н.Гумилев, - тогда перестает быть реальным, когда его подменяют вымыслом или искажают неполной передачей, или отягощают ненужной мишурой бессмысленных подробностей. Отец лжи нашептывает доверчивым невеждам, что в истории нет правды, а только личные восприятия, что ее явления не цепь событий, каузально связанных между собой, а бессмысленный калейдоскоп, запомнить который невозможно, что тексты следует понимать буквально, как будто хронист писал их не для современников, а для потомков, и, наконец, что все миграции этносов, их взлеты и падения, их слава и гибель – это игра лунного светя на ряби озерной воды. Ведь, если это так, то учить историю незачем, и бывшее, исчезая из памяти, становится не бывшим, а Хаос занимает место Космоса…
Но Клио умеет не только хранить остатки былого, засыпанные прахом Времени и овеянные пеплом Лжи. Она может отнимать у этих хищников добычу и делает это на наших глазах и нашими руками…» [1.,сс.300, 302]
Сила, сказанного в этом отношении Л.Н.Гумилевым не в бесспорности и математически жесткой логичности, а в мощном эмоциональном заряде и в самом векторе, самой направленности исследовательской, да и учебной, просветительской деятельности. Но, пожалуй, не только в этом.
Сегодня, когда разворачиваются острейшие дискуссии о постмодернизме, история, как сфера поиска истины, а не просто «игр в бисер», развлечений для скучающего разума, становится востребованной и практически значимой. Значимой, не в смысле копошения в деталях и привлечении особого внимания к трагедиям и злодеяниям давнего и недавнего прошлого, не в смысле возвеличивания одних и унижения других, а в русле поисков единства исторических процессов. Поисков, которые могли бы дать нам ориентиры, столь необходимые сегодня.
Очень значимыми и актуальными представляются и размышления Л.Н.Гумилева об исторической памяти, как смысловой основе человеческого существования в извечной борьбе человечества с Хроносом. По сути, здесь направление целого развернутого исследования, основанного на сопоставительном анализе истории самых разных этносов и культур. При всем том, что, так или иначе. писалось об этом, такое развернутое исследование, основанное на возможностях современной науки и исходящее из задач сегодняшнего дня, представляется и увлекательным, и масштабным. и практически значимым.
Заостренно полемическое, во многом уязвимое для критики и далеко не бесспорное творчество Л.Н.Гумилева представляется, бесспорно, интересным, как аккумулятор идей и школа мысли, побуждающая нас самих искать ответы на вопросы, поставленные в книгах Л.Н.Гумилева, насыщенных множеством таких нюансов и деталей, которые уже сами по себе подталкивают мысль читателя к работе. Обучение же работе мысли – это то, чего так недостает нашей сегодняшней, постоянно реформируемой и заформализованной системе образования.
Список литературы
5
1. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – Санкт-Петербург: Кристалл, 2001.
2. Ахматова Анна. Сочинения в двух томах. Т.1 – М.: Правда, 1990.
3. Лирика Древнего Египта. – М.: Художественная литература, 1965, сс.89 – 90. 4. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. Эпохи и цивилизации. – М.: Экопрос, 1993.
